Кто не спрятался (сборник)
Шрифт:
– Невозможно отличить, кто где, правда?
– с улыбкой спросил Черкизов, а я не к месту подумал, что один из этих симпатичных малышей станет вором в законе. Кстати, мне еще не известно, кем станет второй.
– А это наша мама, - продолжал Арсений Федорович.
– Ее чуть ли не единственный снимок, - голос его дрогнул, и он резко захлопнул альбом.
– Она очень рано умерла.
Черкизов встал, постоял молча, касаясь альбома двумя пальцами, и не попросил, а, скорее, констатировал:
– Вы позволите мне его забрать... Это память.
Признаюсь, я слегка замешался, но Панькин выручил:
– Не положено, - развел он руками.
– Пройдет полгода - хоть все забирайте.
– Ну что ж, - неожиданно легко согласился Черкизов.
– На нет суда нет.
– Ага, - подтвердил Панькин.
– Да вы не волнуйтесь, здесь целее будет.
Над моим столом была приколота записка:
"Тебя искал председатель ЖСК "Луч" Кадомцев Елизар Петрович. Оставил телефон, просил связаться. Де Скин".
Самого "Де Скина" нигде поблизости не было, а жаль. Я нуждался хоть в какой-нибудь предварительной информации. Впрочем, мне тут же пришло в голову, где я могу ею разжиться.
Для начала меня на мой звонок заливисто облаяли через дверь. Потом женский голос поинтересовался: "Кто?" Я назвался, мне открыли, и передо мной предстала давешняя голубоглазая шатенка в длинном, до полу, белом махровом халате. Вокруг нее очень живописно скакал черный как смоль стриженый пудель. Она стояла на пороге и удивленно рассматривала меня.
– Здравствуйте, Марина Львовна, - сказал я.
– Вы меня пустите или вам сейчас неудобно?
– Удобно.
– Дверь открылась шире.
– Только я не понимаю, как это вы меня так быстро нашли? Я ведь вчера не представилась... Ах да!
– засмеялась она. Вы же участковый!..
– Дедуктивный метод здесь совершенно ни при чем, - заметил я, проходя в прихожую.
– Просто вчера, когда голосовали за ваш обмен, назвали фамилию, имя, отчество и даже номер квартиры.
– Вот оно что, - протянула она, как мне показалось, разочарованно.
– Ну, все равно, проходите. Не знаю только, зачем я могла понадобиться участковому? Потому что живу здесь без прописки?
– это уже было добавлено кокетливо.
– Да живите, где хотите, - махнул я рукой.
– Тем более что вы ведь, кажется, совершили наконец свой родственный обмен? Поздравляю. Только почему все-таки с третьей попытки?
Мы прошли в комнату и уселись в низенькие кресла у журнального столика. Она пододвинула мне пепельницу.
– Если хотите курить - пожалуйста. Кофе?
– С удовольствием.
Через несколько минут она принесла с кухни поднос, на котором дымились две чашки кофе, стояли сахарница и вазочка с печеньем.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, - сказал я, закурив сигарету и пригубив горячий кофе.
– Почему с третьей попытки?
– Я же вам еще вчера объяснила. Тут натуральная мафия, У них на учете каждая квартира, которая может освободиться в перспективе. Это же валюта! А бабушка у меня старенькая и очень больная.
– Вы что хотите сказать - они взятки берут?
– Разумеется! Только не деньгами.
– А чем? Борзыми щенками?
– Вроде того. Козленко, например, за то время, что заместительствует, две книжки выпустил - он критик театральный. И дочь его, поразительно бездарную девку, в аспирантуре оставили. У нас, если кто активно изображает деятельность в правлении, то, значит, чего-то ему нужно: квартиру или там диссертацию.
– А что нужно Елизару Петровичу?
– Черт его знает, - впервые задумалась она.
– Как будто все у него есть. Доктор технических наук, дача в Апрелевке, квартира четырехкомнатная... Я там не была, но рассказывают, у него миллионная коллекция старинных икон. Разве что... Год назад он пробил однокомнатную дочке директора торга. Наши повозмущались, да скоро перестали, когда всех пайщиков прикрепили к столу заказов. Болтают, что сам Елизар Петрович теперь без балычка или семужки не сидит.
– Откуда у вас такая бездна информации?
– поинтересовался я.
– Так ведь я тут с самого рождения живу. А дом-то стеклянный, все насквозь видно, - засмеялась она. Я допил кофе и поднялся:
– Спасибо. Вы мне позволите обращаться к вам за справками?
– Бога ради, - ответила она и вдруг сдвинула брови, спохватилась: - А, собственно говоря, зачем вы приходили?
– За чем приходил - то и получил. Теперь буду знать, что поделывает местная мафия, - ответил я. И, вспомнив дежурного, по отделению капитана Калистратова, заметил уже в дверях: - Мафию вы не видали...
Елизар Петрович Кадомцев принимал гостя в своем кабинете. И хотя гость был всего лишь участковый инспектор, ему оказывали максимум внимания. Предлагали липтоновский чай, французский коньяк, но гость от всего отказывался и только по сторонам головой вертел: все стены в комнате были завешаны великолепными иконами.
– Воров не боитесь?
– спросил я.
– Боюсь, - честно ответил Кадомцев.
– Человек, владеющий собственностью, всегда уязвимей нищего: ему есть что терять. Что ж мне их теперь, в речку выкинуть? Это они сейчас подорожали, а когда я их собирал, никто не интересовался. Вот эту Неопалимую Купину я лет тридцать назад выменял на бутылку водки. А сейчас она стоит тысяч тридцать - шестнадцатый век!
– Водка тоже подорожала, - заметил я.
– Да, - скорбно изломал густые седые брови Елизар Петрович и вдруг сказал ни к селу ни к городу: - Как вы думаете, сколько эта... э... Скачкова! Сколько эта Скачкова заплатила Байдакову за фиктивный брак? Какие сейчас расценки?
– А вы уверены, что брак обязательно фиктивный?
– А вы - нет?
Я вспомнил грязную, захламленную квартиру Витьки, в которой не было ни следа присутствия женщины, и вынужден был признаться, что тоже уверен. После чего сказал: