Кто поверит эху? - Часть 4
Шрифт:
– Пожалел?
– спросил крепыш со шрамом на поллица, - Их волки в холмах догрызут уже вечером.
– Их дело, - сказал проводник до того равнодушно, будто и не задели его только что эти две жизни.
Говорят - попал в волчью стаю, своих порядков не ставь, только не все поговорки верны. Чужаку бы подобного вмешательства не простили, но он уже не был чужаком, и о случае рассказывали с уважением. Сами нашли объяснение и поверили в него: будто, убив тех двоих, навлекли бы на себя беду.
А с настоящими волками вышло занятно, хоть об этом в отряде никто не узнал. Спасенные поначалу не думали, куда бредут - вдруг в округе и вовсе никаких деревень не осталось?
– а ближе к ночи неподалеку услышали вой, и все забирали в сторону, забирали... Поутру вышли к нетронутому селу. То ли защитила лесная хозяйка, то ли иная сила - беглянкам не до того было.
**
Крепость Трех Дочерей стояла в отрогах гор Юсен, возле реки именем Приемная Дочь. Эта река да часть озера, куда впадала река, еще были свободны, когда подошел большой отряд генерала Таэна. Он сумел оттеснить врага на северо-восток, теперь половина долины стряхнула с себя чужаков.
Те оставили за собой выжженный след, но мелкие поселения Тагари волновали мало. Спасать каждую деревушку - воинов не напасешься. Зазеленеет трава, отстроят новые. А пока успеют люди сбежать - их счастье. Не успеют... сейчас иных дел полно.
Было важнее выгнать рухэй из стратегически важных точек, но два их полководца тоже были не дураки, к этим точкам не подпускали, кружили по долине стаей злых шершней, кусали со всех сторон.
Но все-таки удавалось понемногу отодвигать их к границе. Важно было продержаться, пока не придет подмога из Лаи-Кен.
Пересилив свою гордость, обратился в Мелен за помощью, как некогда брат, но ответа пока не получил. Войска соседей стояли возле западных рубежей Хинаи, готовые сражаться за себя, если что, но не за других.
В крепость Тагари и не заглянул, как появился в долине; Ирувата с офицерами сам выезжал к нему в походный шатер.
– Я разделался бы с У-Шеном, но Мэнго понимает - это его последний шанс, - сказал генерал на военном совете.
– Он не отступит, пока жив. Он хочет стать основателем новой династии, сместив этого их старика толона - а такое можно сделать, лишь победив.
Ради победы Мэнго спутался с нечистью, а то и с самими демонами - об этом ночами шептались солдаты в палатках. А как иначе объяснить то, что происходило? У армии Хинаи была конница, но лошадям - целыми десятками - временами будто снился кошмар - они храпели, дрожали и порывались убежать. Часть из них не могла оправиться вовремя и из сражения выбывала.
Другая напасть - исчезали гонцы. И ладно бы враг их захватывал, так нет же - пропадали на пути меж своими отрядами. Плохо это сказывалось на войске, поначалу лишь поговаривали, что лазутчики Мэнго повсюду. А затем начали находить разорванные тела... Простых солдат тела, не офицеров, но страху это не поубавило. Теперь говорили - на стороне захватчиков некая темная сила. Ладно если так, хуже, когда доносили сплетни - поговаривали у некоторых костров, что это от Хинаи отвернулось Небо. Или от самого генерала.
Любители слухов украсили собой деревья, но что делать, если таких становится больше и больше?
После совета Тагари отослал всех, даже своих личных слуг. Там, за плотными холщовыми стенами шатра, стояла весенняя ночь, звездная и безветренная. А ему казалось - каждая звезда это костер чужаков. Впервые в жизни задумался о поражении. И это после удачи в Долине! Скажи подобное кто из его офицеров, даже из высших, был бы сурово наказан.
Но самому себе сложно запретить мысли. Тагари защищает свою землю, родину, имя предков; Мэнго рвется к власти, к новым землям для своего народа. Пожалуй, что Небесам Тагари угоднее. Почему же так уверенно брат говорил о том, что прежние времена миновали? Неужто и вправду - Столица вложила ему другую душу?
Или он прав, и видит что-то, недоступное самому генералу...
Устал, как последняя кляча, но никак не мог опуститься на походное ложе. Сидел, смотрел на доспех, стоящий на подставке напротив.
С нагрудной бляхи скалилась рысь, но она была серебряной и слепой. Свечу приподнял - пламя заблестело в зрачках зверя, но отсвет упал так, что почудилось - полморды в крови.
**
В эту же ночь Мэнго было не до звезд, даже в обличье вражеских костров. Он понимал, что, если подойдут еще силы, их оттеснят в горы Эннэ, а там... ну, будет удачей, если отвоюют и оставят себе пару отрогов. Не за этим он положил столько своих воинов - рухэй нужна была земля, скал у них своих хватало.
Он давно задумал смелый шаг, такой смелый, что изумил даже молодого племянника - а уж тот, казалось бы, не в меру дерзок в желаниях.
Обойти бы эту проклятую крепость, да закрепиться в горах Юсен. Тогда оттуда сама их Заступница не выманит. И можно будет подумать о договоре - мы вам мир, вы нам часть долины. Плохо одно - горы Юсен - не Эннэ, там придется идти пусть не вслепую - были все же лазутчики - но кривым на один глаз.
– Хочешь, уважаемый дядюшка, приставить к делу это свое диво дивное?
– спросил У-Шен без особой почтительности, широкими тяжелыми шагами меряя походный шатер. Он, хоть и прошел с Энори вдоль Ожерелья, колдуну этому до сих пор не верил. Хотя что уж не верить - вот она, долина, теперь все зависит не от проводника, а от войска и полководцев.
– Если это не наш шанс, то что же?
– Шанс, - согласился У-Шен.
– Я первый готов туда отправиться. Или нас вышибут из долины, как хозяйка выливает помои. Я очень даже готов. Но предпочту на своих людей полагаться.
– Что с тех людей... Горы там страшные, и месяц будет дождливый, и после таких снегов потесчет все. Охота лишиться отряда, так берег озера близко - сходи к Тагари, он поможет с радостью.
В свете десятка свечей лица дяди и племянника очень казались похожи. Хотя Мэнго был некрасив, даже страшен - из-за шрама во многом, племянник же внешностью не был обижен. Все равно - два волка, вепря, две хищных птицы: пусть не во всем согласны, но понимают друг друга.
Энори, предатель, диво дивное, или, как его называли, "саарна-элэй"...
Сам Мэнго уже говорил с ним, и остался в задумчивости. Неизменное чутье на людей, помесь природного дара с уроками жизни, молчало.
Но не рискнуть полководец не мог - больше не выпадет подобного случая. Сейчас равнину Трех Дочерей им не удержать, надежда лишь на часть горной цепи на севере и востоке. Изначально и то было бы неплохо, а теперь так удачно сложилось... если сам и запретит выступать, У-Шен поступит по-своему. У него впереди вся жизнь, он хочет славы.