Кто проспал начало войны?
Шрифт:
Данное «сочинение» состоит из анализа давно (и недавно) официально опубликованных документов начала войны, анализа книг некоторых авторов и мемуаров известных маршалов, а также «показаний» генералов, связанных с началом войны. При этом не ищите здесь, например, механизм заговора и предательства наших генералов, что своими действиями или бездействием организовали поражение Красной армии в начале войны. Не ищите «мотив». Здесь будет показано только то, как отдельные генералы «выполняли» свои должностные обязанности — командование западных округов получало из Москвы указания о приведении войск в боевую готовность, но не выполнили их. А уж сделали ли они это осознанно или по «разгильдяйству извечному русскому», пускай читающий сам свои выводы, отличные от показанных здесь, сделает.
Появившиеся сначала в Интернете пару лет назад, а потом, после замечаний читателей-критиков, профессиональных военных-штабистов и профессиональных историков, эти переработанные тексты и составили эту книгу. Возможно также, что данная книга покажется излишне долгой и перенасыщенной документами и цитатами — когда в Интернете появлялись отдельные короткие
Хочется выразить особую благодарность военному историку, полковнику Внешней разведки КГБ СССР Арсену Бениковичу Мартиросяну, полковнику ГРУ Мильчакову Сергею за помощь в работе над этой книгой, а также Норченко Игорю Кирилловичу, без помощи которого эта книга могла и не появиться. Спасибо многим единомышленникам, а также многим безымянным критикам моих статей в Интернете, на форумах, благодаря которым была создана эта книга — моя попытка доказать сомневающимся свою правоту.
О ДИРЕКТИВЕ № 1 от 21.06.1941 г. и «БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ»
ЧАСТЬ I
«Директива № 1» и «Боевая готовность»
Благодаря «Воспоминаниям и размышлениям» маршала Победы Г.К. Жукова, в истории Великой Отечественной войны укоренилась одна интересная, теперь уже легендарная история. История о том, что только в ночь на 22 июня Сталин наконец разрешил, в ответ на долгие уговоры Тимошенко и Жукова, привести войска западных округов в боевую готовность.
Вечером 21 июня 1941 года Г.К. Жуков получил сообщение от начальника штаба Киевского особого военного округа генерал-лейтенанта М А Пуркаева о немецком перебежчике-ефрейторе, который утверждал, что «немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня». Жуков «тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев». Сталин пригласил Жукова с Тимошенко и Ватутиным в Кремль. Жуков «захватил с собой проект Директивы войскам», и они то дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность». После долгих сомнений и практически под давлением Тимошенко («Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность») Сталин согласился направить в приграничные округа эту директиву и объявить-таки в этих округах «полную боевую готовность». По предложению Сталина Жуков с Ватутиным составили новый, более короткий «проект директивы наркома», в котором Сталин сделал некие «поправки и передал наркому для подписи». Далее Г.К. Жуков приводит в своих мемуарах текст Директивы № 1 от 21.06.1941 г. полностью и сообщает, что «передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года» (хотя от Сталина Жуков и Тимошенко ушли еще в 22.20 21 июня, а приграничных западных округов всего четыре плюс Ленинградский). Дальше идет рассказ о том, как Жукова с Тимошенко обуревало «чувство какой-то сложной раздвоенности». Вроде бы все необходимые действия ими выполнены, «директиву о приведении войск приграничных военных округов в боевую готовность» им отправить Сталин разрешил. Но «у нас ряд важнейших мероприятий еще не завершен. И это может серьезно осложнить борьбу с опытным и сильным врагом. Директива, которую в тот момент передавал Генеральный штаб в округа, могла запоздать».
Под утро Г.К. Жуков, всю ночь не смыкавший глаз, получил сообщения из Западного особого военного округа «о налете немецкой авиации на города Белоруссии», из Киевского округа «о налете на города Украины», из Прибалтийского «о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города». После этого, около 4.00, «нарком приказал» Жукову «звонить И.В. Сталину». Сталин в это время спал, и начальник охраны сначала отказывался его будить, но Жуков смело потребовал: «Будите немедля: немцы бомбят наши города!» Сталин подошел к телефону. Жуков «доложил обстановку и попросил начать ответные боевые действия. КВ. Сталин молчит. Слышу лишь его дыхание». Видимо, до Сталина всегда туго доходило с утра пораньше. Георгий Константинович настойчиво переспросил: «Вы меня поняли?» Сталин молчал еще какое-то время, потом до него все же дошло, и «наконец И.В. Сталин спросил: — Где нарком?» Дальше Сталин дал команду собрать Политбюро. «В 4 часа З0 минут утра мы с С.К. Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе». Затем, бледный Сталин хотел звонить в германское посольство. Молотов доложил, что «германское правительство объявило нам войну». После «длительной, тягостной паузы» Жуков «рискнул… и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение». «Не задержать, ауничтожить, — уточнил С.К. Тимошенко». В 7.15 утра 2 2 июня в округа передали Директиву № 2. Правда, ее текст Жуков в своих мемуарах приводить не стал, т. к. «она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь» (хотя данная Директива и тем более Директива № 3 очень даже интересны с точки зрения довоенных планов наших генералов). Затем идет рассказ о том, как был составлен и утвержден проект Указа об объявлении в СССР мобилизации военнообязанных. А потом, сразу после обеда 22 июня, Сталин отправил начальника Генерального штаба Г.К. Жукова в Киевский округ и «несколько раздраженно добавил: — Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся».
Прочитает это неискушенный человек и составит для себя вполне определенное мнение о том, как начиналась война. Мол,
Но, так как данная Директива была послана в приграничные округа только в полночь с 21 на 22 июня, то за оставшиеся пару часов войска просто не успели подняться по тревоге! И выскакивали полусонные красноармейцы в одном исподнем из рушащихся казарм. Но даже в исподнем они смело бросались на врага! Эх, если бы Сталин дал Г.К. Жукову разрешение на «объявление полной боевой готовности» хотя бы несколькими часами раньше, а еще лучше — объявили бы полную боевую готовность где-нибудь в мае, как просил и требовал Георгий Константинович! Уж тогда бы мы немцам показали! Все боялся хитрый тиран «спровоцировать» «друга и союзника» Гитлера. Да и сама Директива № 1 какая-то странная, все о том, чтобы «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения» предупреждает. Тут воевать надо, а Сталин все о «провокациях» твердит. И уж тем более нельзя было отправлять начальника Генштаба в Киевский округ. Даже невоенный человек, прочитавший это, понимает, как не прав Сталин. Ведь в такой день начальник Генштаба обязан находиться на своем рабочем месте, а не разъезжать по округам!
Именно эта байка о начале войны гуляет долгие годы из книги в книгу, из одних бесконечных исследований в другие «новые и оригинальные» «версии» — «версия» от Г.К. Жукова. Такое начало Великой Отечественной войны стало непреложной истиной, догмой, и такой же догмой стал сам текст «Директивы № 1 от 21.06.41 г.». При этом нельзя не заметить, что текст этот действительно несколько «странный».
Нечто похожее о Директиве № 1 можно было в свое время прочитать и в Интернете. В «Википедии», этакой «Энциклопедии Интернета», есть забавные строки и о 22 июня 1941 года, и о Директиве ГШ № 1 от 21.06.41 г.: «М. Некрич, впервые введший документ в научный оборот, считает, что Директива «носила странный и противоречивый характер. В ней, как в двух каплях воды, нашли отражение сомнения и колебания Сталина, его неоправданные расчеты, что вдруг удастся избежать войны». По мнению К. Плешакова, <Директива сулила катастрофические последствия> и совершенно сбивала с толку войска на границе, ввиду невозможности отличить «провокацию» от начала войны. Военный исследователь, полковник Генерального штаба М. Ходоренок характеризует эту директиву как «на редкость безграмотную, непрофессиональную и практически невыполнимую»; он считает, что Директива своим запретом отвечать на «провокации» дезориентировала командование и сыграла отрицательную роль».
Не знаю, кто по образованию этот Некрич, но полковнику ГШ М. Ходоренку не стоило бы обвинять в «редкой безграмотности» начальника ГШ генерала армии Г.К. Жукова: у Георгия Константиновича и без этих «обвинений» грехов хватает. И уж тем более не стоит обвинять в безграмотности И.В. Сталина. А для Плешаковых поясню: директивы посылаются не «войскам», а командирам частей, и составляются на том языке, который наиболее доступен их «военному уму». В своих работах такие историки, как А.Б. Мартиросян («22 июня. Блицкриг или измена») и Ю.И. Мухин («Если бы не генералы»), уже делали подробный разбор Директивы № 1. Они привели достаточно доказательств того, что примерно 16–18 июня, перед Директивой № 1 от 21.0б.41 г. был документ, предписывающий командующим западных округов поднять войска по тревоге, привести войска в боевую готовность. А.Б. Мартиросян в своей работе сделал упор на логику геополитики того времени и разведданные. Ю.И. Мухин провел собственный анализ текста Директивы, показав, что фраза «быть в полной боевой готовности» стоит не в приказной части Директивы, а в преамбуле. А это говорит только о том, что данная директива сама по себе ни в коей мере не приводит войска в боевую готовность, по крайней мере так, как это преподносят нам все эти годы различные историки. Она всего лишь дублирует какие-то предыдущие распоряжения, которые как раз и предписывали командующим западных округов привести войска этих округов в полную боевую готовность. Даже если в ней и чувствуется некая «странность», Директива № 1 — вовсе не единственный приказ о приведении в боевую готовность войск западных округов. Последний, но не единственный!
Еще Ю.И. Мухин в своих работах по этой теме приводил директивы командующих западных округов о приведении вверенных им частей в боевую готовность, что просто невозможно сделать без предварительной команды из Генштаба. А также доклады командиров частей в округах своему командованию о выполнении полученных указаний по приведению своих частей в боевую готовность. Также Мухин цитирует выдержки из протоколов допроса командующего ЗапОВО генерала армии Д.Г. Павлова и его подчиненных о том, что им было известно о «телеграмме из Генштаба от 18 июня 1941 г.» о приведении вверенных им частей в полную боевую готовность. Именно 18 июня. Не раньше и не позже. На самом деле, раньше 18 июня посылать такое распоряжение открыто было рано: Гитлер мог обвинить Сталина в агрессии, и СССР из жертвы нападения превратился бы в агрессора со всеми вытекающими. А после 18, зная, что уже 22–23 июня нападение немцев очень вероятно, тянуть с отправкой в войска такого распоряжения становилось опасно — можно было просто не успеть с какими-либо мероприятиями.