Кто скорбит по Адонаю
Шрифт:
Кирк набрал полные легкие воздуха.
– Должно получиться, мистер Спок. Пусть Зулу замкнет все фазерные банки на это сооружение. Стреляйте по моему сигналу, но поаккуратнее. Нам требуется время, чтобы выбраться отсюда.
– Я бы порекомендовал вам всем отойти на безопасное расстояние, капитан.
– Поверьте, мистер Спок, мы были бы рады так сделать, но мы не все вместе. Один из нас - заложник греческого бога Аполлона. Мраморный храм это источник его энергии. Я хочу знать, где он сам будет, когда мы будем атаковать храм. Отбой.
– Я, кажется, потерял чувство реальности, - Мак-Кой с любопытством посмотрел на Кирка.
– Или, возможно, вы. Это Спок разговаривал с вами по сломанному коммуникатору или какие-нибудь духи?
– Связь восстановлена. Не спрашивайте меня, как. Спросите Спока, когда вы с ним снова встретитесь. Теперь нам надо выбираться отсюда. Все фазерные банки на "Энтерпрайзе" нацелены на это нечто. Я помогу вам перенести Скотти в другое место.
Скотти сказал:
– Сэр, я не уйду.
Затем он забеспокоился:
– Капитан, мы должны подождать до тех пор, пока Кэролин не придет, и только тогда стрелять по храму. Мы не знаем, что он сделает с ней, если его внезапно атакуют.
– Я знаю, - сказал Кирк.
– Конечно, мы подождем.
Пристроив поврежденную руку поудобнее, он продолжал:
– Скажите, Боунс, а этот загадочный орган в великолепной груди Аполлона может служить для передачи энергии?
– Не представляю себе, для чего он предназначен, Джим.
Великолепная грудь, несмотря на какой-то дополнительный орган имела особое значение для Кэролин Пэламас. Она вся сосредоточилась на одной мысли. Она не должна позволить ему дотронуться до себя. Если только он дотронется до нее...
– Ты передала им мое послание, - произнес он.
– Ты их убедила?
Можно было бы сказать, что он сам был источником таинственной силы. Но нет. Он был источником необъяснимого восторга. Люди, миллионы людей разделяли вместе с ней один момент времени. Они наполняли его вместе с ней. Но ни один из них не мог пробудить такого экстаза, какой рождался в ней от одного звука его голоса.
– Ты убедила их, - сказал он.
– Кто может отказать тебе в чем-либо?
Его глаза были, как ночное небо, усыпанное звездами. Он схватил ее в свои объятия и она не смогла отказать ему в поцелуе.
– Я должна сказать, что ты пародируешь человеческое поведение весьма удачно, - сказала она.
– Ваш эволюционный путь...
– Ты о чем?
– Я уверена, что он весьма уникален. Я не встречала еще ничего подобного.
– Неужели?
– В его глазах искрился смех, когда он снова потянулся к ней. Однако она держалась отстраненно. Искра высекла гнев.
– Я - Аполлон! Я избрал тебя.
– Но у меня есть работа.
– Работа? У тебя?
– Я ученый. Моя специальность - следы, изношенные остатки прошлого. Она выдавила из себя смех.
– Теперь ты знаешь, почему я изучала тебя. Она сняла с плеча трикодер, направив его на него.
– Я была бы рада, если бы ты сказал мне, как ты украл храм из Греции?
Он выбил трикодер из ее рук.
– Ты не должна так разговаривать! Ты же любишь меня! Ты думаешь, я не знаю, когда меня любят?
– Ты путаешь меня с пастушкой. Я могу любить тебя не больше, чем новый вид бактерии.
– Приподняв кайму на своем золотом одеянии, она оставила его и пошла назад к холму. Он оказался рядом с ней. Боль и гнев отразились на его лице.
– Кэролин, что ты сказала мне? Я запрещаю тебе уходить. Я повелеваю тебе вернуться ко мне!
"Я умираю", - подумала она. Но вслух произнесла:
– А где же молнии, которые бросали твоих перепуганных нимф на колени?
Ей показалось, что прошла вечность. Его рука соскользнула с ее плеча. Затем дикий крик вырвался из груди Аполлона. Он поднял руку и потряс кулаком в воздухе. Воздух на холме внезапно стал душным, гнетущим. Солнце скрылось. Прохладный бриз начал трепать края ее одеяния, когда она побежала вверх по склону.
В это время ветер не просто трепал куртку Кирка. Жестокий порыв едва не сдул ее с плеч. При его нарастающем вое коммуникатор едва гудел.
– Капитан, - сказал Спок.
– Датчики отмечают сильное атмосферное возмущение в вашем районе.
Датчики не преувеличивали. Тучи над головой Кирка сгустились и потемнели до черноты. Ее расколола трезубая змея молнии, затем последовал удар грома и еще одна молния сверкнула в небе. Кирк услышал треск сломанного дерева, и олива меньше чем в пяти футах от него вспыхнула, объятая пламенем. Схватив коммуникатор, он закричал:
– Приготовьте фазерные группы! Мистер Спок, приготовьтесь стрелять по моему сигналу!
Скотти бросился к нему:
– Капитан, мы должны пойти разыскать ее!
– Нет, мы должны оставаться здесь, Скотти. Когда он вернется... Ветер отнес его слова.
– А что, если не вернется, сэр?
– Мы заставим его вернуться. Когда этот храм...
Однако не было необходимости возвращать его.
Он вернулся. И это был сам Бог Урагана. Он возвышался над оливковыми деревьями. Голиаф, Аполлон Олимпиец возвратился в своем гигантском реальном воплощении божества. Огромная голова была откинута назад в страшной агонии, широкий рот открыт, оба гигантских кулака подняты к небу. Оно повиновалось ему. Оно посылало ему мертвенно-бледные молнии, мчавшиеся к земле. Рот изрыгал раскаты грома. Листья съеживались. Ствол дерева возле Кирка начал дымиться, затем он вспыхнул, и черное небо пролилось потоками дождя.
Спотыкаясь, идя по направлению к храму, Кэролин Пэламас кричала что-то. Штормовой ветер рвал ее промокшее одеяние. Вдруг куст, за который она зацепилась, вырвался из земли, его ветви хватали ее, как бы пытаясь остановить.
Аполлон нашел ее. Он был везде, и от него нельзя было скрыться. Она увидела его. Бог Бури наклонился к ней с высоты из-за деревьев, чтобы показать ей свое обезумевшее лицо. Он приблизил его к ней, еще ближе, пока она не закричала:
– Прости меня! Прости меня!
– и упала, как подкошенная.