Кто следит за Амандой?
Шрифт:
Этан сел и попытался говорить как можно мягче и спокойнее:
– Послушайте, однажды ваш отец очень помог мне, и теперь я, помогая вам, пытаюсь отблагодарить его.
Аманда задумалась.
– Вы даже не хотите хоть что-нибудь рассказать мне о ваших отношениях с моим отцом, и я не знаю, что думать. Я уйду. Я заберу сына и отправлюсь куда-нибудь, где мы будем в безопасности. По крайней мере, на ночь я могу остановиться у подруги.
– Поступайте, как вам угодно, – ответил Этан. – Давайте уходите. Для меня это только все упростит.
– Каким образом? – Он сделал глоток.
– Мой дом в сотнях миль отсюда, и я предпочитаю жить там. Я ненавижу этот город. Я не могу здесь находиться. Но я пообещал Уильяму, что сделаю для него все, если ему понадобится моя помощь. Она ему понадобилась – и вот я здесь. И если я смогу вернуться домой, пробыв в Нью-Йорке всего несколько дней, это будет замечательно. Так что если вы хотите закончить игру сейчас – пожалуйста.
Ее глаза гневно сверкнули.
– Как вы смеете?! Это моя жизнь, а не игра!
– Хорошо, пусть будет жизнь, – раздосадовано произнес Этан. – Но завтра, куда вы пойдете завтра вечером? Или послезавтра?
– Не знаю, – сказала Аманда, закрывая лицо руками. – Что-нибудь придумаю. Я найду какой-нибудь выход. Я всегда находила.
– Я уже нашел, – сказал Этан. – Вы сейчас отправитесь наверх и постараетесь хорошенько, насколько это возможно в подобных обстоятельствах, выспаться.
Аманда пристально смотрела на него, явно пытаясь понять, что у него на уме.
– Можно мне взглянуть на письмо, которое прислал вам мой отец? – спросила она.
Этан кивнул и достал из кармана своей короткой кожаной куртки манильский конверт.
Он положил на стол письмо и две фотографии, которые заинтересовали Аманду в первую очередь.
– Это все так неприятно, – тихо сказала она.
– Я вас понимаю, – ответил Этан.
Аманда прочитала коротенькое письмо и взглянула на Этана:
– И это все?
– Все.
Ее плечи безвольно опустились.
– Он не объяснил, почему он оставил свое «основное недвижимое имущество» своим дочерям – дочерям, которых он и знать не хотел?
Этан отрицательно покачал головой.
– И он не объяснил, почему именно вас назначил моим сторожевым псом?
– Тоже не объяснил, – ответил Этан.
– Я его не понимаю! – воскликнула Аманда. – Я совсем ничего не понимаю!
– Теперь нам не узнать о его истинных намерениях, – сказал Этан, – но мы можем попытаться выяснить, кто проник в дом сегодня ночью. – Он полез, было за своей записной книжкой, но тут заметил, как дрожат у нее руки. – Ладно, думаю, этим мы займемся утром. А сейчас вам необходимо отдохнуть.
– Сомневаюсь, что я смогу хоть на секунду сомкнуть глаза.
– Я буду рядом, в белой комнате, – сказал он, – если вы не против.
Аманда внимательно посмотрела на него:
– Мой отец, не знаю уж, по каким причинам, выбрал именно вас, чтобы вы следили за тем, как я соблюдаю условия. Я должна... я хочу верить, что мой родной отец не стал бы подвергать мою жизнь опасности.
– На самом деле вы вообще не знали своего отца, не так ли? – спросил Этан.
– Нет, не знала. – Она тяжело вздохнула. – Я хочу перенести кроватку Томми в мою комнату на ночь. Если это невозможно, тогда я ухожу.
– Условия не запрещают вам ставить кроватку сына в свою спальню, – ответил Этан.
– Хорошо.
– Помочь вам переставить кроватку? – спросил он.
«Пожалуйста, скажи «нет»!» – Она кивнула. Проклятие!
Глава 11
Аманда открыла дверь и вошла в детскую, Этан последовал за ней. Его прошиб холодный пот, и на мгновение так сильно закружилась голова, что ему, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за край пеленального столика.
«Возьми себя в руки, – сказал он себе. – Сделай глубокий вдох. Ни на что не смотри. Ни о чем не думай. Просто перенеси кроватку в спальню и выметайся из детской».
Но его словно пригвоздили к полу, он был не в состоянии двинуться с места. В мягком приглушенном свете ночника он увидел стены, оклеенные детскими обоями, имя Томми на стене, старинную лампу на массивном вращающемся основании. Три деревянные модели поездов на подоконнике.
И детскую кроватку. Она была совершенно не похожа на колыбельку в его старом доме. Кэтрин выбрала кроватку белого цвета с креплением для погремушек. И хотя он зашел в ту комнату только один раз, когда отделка была закончена и Кэтрин с гордостью показывала ему детскую, Этан помнил милые маленькие простынки светло-желтого цвета с крошечными изображениями животных.
Как только Кэтрин узнала о своей беременности, она начала заниматься оформлением детской комнаты. Она также не расставалась с книжкой, в которой подробно описывалось, как протекает беременность и развивается плод.
– У него уже появились коленочки! – сказала она однажды, проходя мимо его кабинета.
Этан лишь на секунду оторвал взгляд от компьютера. Как он жалел потом, что проявлял тогда так мало интереса! Как жалел, что вел себя совершенно не так, как было нужно!
– Он спит очень крепко, – сказала Аманда. – Уверена, что мы его не потревожим.
«Кэтрин, он ведь еще не родился», – чуть не вырвалось у Этана, но в ту же секунду он осознал, где находится, и, зажмурившись, постарался отогнать тяжелые воспоминания. А потом он услышал мелодию колыбельной Брамса, доносившуюся из крутящейся над кроваткой электронной игрушки.
За день до гибели Кэтрин он принес домой диск, на котором была записана та же самая колыбельная. Кэтрин была так приятно удивлена этим простым знаком внимания, что, выслушав слова благодарности, Этан не стал говорить ей, что помощница его секретарши преподнесла ему этот диск в качестве рождественского подарка. Секретарша посоветовала подарить его Кэтрин – музыка была замечательная. После смерти Кэтрин он вновь и вновь слушал этот диск.