Кто следующий? Девятая директива
Шрифт:
Это были мрачные мысли, они устраняли последние сомнения относительно их бесчеловечности. Они убьют его в любой момент, когда это им потребуется. Сейчас или позже. Он потерял надежду.
Они потащили его в дюны: Селим, со славянским акцентом, Абдул, черный лейтенант, Леди и тот, чьего имени он не слышал. Он не знал, кого они убили на берегу и зачем.
Теперь он вспомнил, что там их ждал грузовик, маленький ржавый фургон, за рулем которого сидел Ахмед, тот, кто говорил по-английски с испанским акцентом. В фургоне они накрыли его одеялом и сделали укол наркотиков. Он опять отключился.
Фэрли не был уверен, но ему казалось, что он помнит, как они сначала
Теперь, лежа на койке в каюте, он ощущал под собой толчки разыгравшегося моря, рассматривал бесстрастные черты лица Абдула и мысленно спрашивал себя, где же Бог.
10:10, восточное стандартное время.
Снежинки неторопливо бились об окна комнаты в бостонском отеле, где трое мужчин работали для революции. Кавана и юный Харрисон возились с десятью взрывными устройствами, а Рауль Рива фломастером делал пометки на карте Вашингтона, заглядывая в адресную книгу федерального округа Колумбия.
Государству был дважды нанесен удар; оно было настороже, и, предположительно, это должно было ограничить свободу действий. Но американцы, самоубийственно бестолковые и истеричные, не умели строить планы длительной борьбы с мятежниками, их гений проявлялся в подготовке скорее к произошедшему, чем к следующему удару.
В их Капитолии взорвались бомбы. Теперь это место было окружено вооруженной охраной, в то время как рабочие разбирали по частям его поврежденные внутренности и готовились к строительным работам. Во всех зданиях федеральных органов были выставлены часовые и установлены контрольно-пропускные пункты. Палата представителей и сенат, временно расположившиеся в других помещениях, были взяты под защиту взводами солдат. Государство, усердствуя в своей тупости, поставило кордоны у зданий федеральных органов во всех главных городах и окружило охранниками все от почтовых отделений до городских советов.
А тем временем каждый конгрессмен и сенатор каждый вечер безмятежно возвращались в неохраняемый дом или квартиру.
Они проявляли такой идиотизм, что борьба с ними едва имела смысл. Рива перевернул страницу справочника, и его палец скользнул вниз, вдоль колонки в середине страницы, остановившись напротив домашнего адреса сенатора Уэнделла Холландера.
10:45, восточное стандартное время.
Штаб расположился в зале заседаний Совета Национальной Безопасности, поскольку в этом здании уже имелась связь со всеми источниками информации. Длинный стол был загроможден телетайпами, телефонами и приемо-передатчиками. Целую стену занимала карта места событий. Информация поступала в машинописное бюро этажом ниже, где она сличалась и после этого свежие сообщения посылались на стол аналитического штаба. Высшие руководители агентств правительственной безопасности тщательно изучали листки с новыми данными, стремясь почерпнуть в них не только информацию, но и уловить малейшие намеки на возможность дальнейших действий. Они сидели, разбирали бумаги, разговаривали, иногда выражали недовольство. Саттертвайт настоял на таком громоздком механизме руководства; он хотел, чтобы осуществлялась постоянная координация действий всех агентств, и потребовал, чтобы они предоставили в его распоряжение людей, чье положение позволяло им принимать мгновенные решения и руководить деятельностью агентств, не тратя время на консультации за пределами этой комнаты.
В большом кресле в центре — которое обычно занимал президент — расположился Саттертвайт; он как раз находился в нем, когда прозвучали сигналы вызова президента. Не извиняясь, он быстро вышел из комнаты и стремительно зашагал на своих коротких ногах к восточному выходу из здания.
Прошедший прошлой ночью снегопад оставил на дороге слой затвердевшего снега. Было ясное холодное утро, и число репортеров, в теплых пальто и ботинках, осаждавших оба здания, казалось больше того, которое Саттертвайт наблюдал в ночь президентских выборов. Потребовалось четыре охранника во главе с агентом секретной службы для того, чтобы расчистить ему путь в этой давке.
Внутри Белого дома даже приемная для прессы была пуста. Белый дом на неопределенное время оказался закрыт для репортеров. Сообщения президента передавались прессе Перри Херном на грязной истоптанной лужайке. По пути в кабинет президента он увидел Халройда, специального агента, стоящего во главе отряда по защите Белого дома. Саттертвайт изменил курс, чтобы отдать ему распоряжение:
— Найди Дэвида Лайма. Передай ему, что я жду его для доклада в зале заседаний Совета Национальной Безопасности. Он может все еще находиться в АНБ.
— Да, сэр.
Халройд вышел, а Саттертвайт был пропущен в резиденцию президента.
Вместе с президентом находились Декстер Этридж и пресс-секретарь. Херн собирался уходить. Он кивнул Саттертвайту, подобрал свой портфель и, обходя Саттертвайта, направился к двери.
— Боюсь, они захотят большего, — бросил он через плечо.
— Это все, что я довожу до их сведения. Заставьте их смириться с этим, Перри. Приукрась сообщение, насколько ты сможешь, постарайся все-таки их удовлетворить.
Херн остановился около двери.
— Навряд ли их удастся удовлетворить чем-либо, кроме конкретных новостей, господин президент. «Мы сделаем все, что можем, мы ожидаем скорейшего разрешения» — не важно, в какие слова это будет оформлено, все равно это звучит слишком похоже на то, что они много раз слышали раньше.
— Черт побери, я ничего не могу с этим поделать! — Президент вспыхнул; у него был очень усталый вид, глаза покраснели.
Перри Херн тихо удалился. Этридж тоже производил неважное впечатление. Вялый, под глазами набухли мешки, у него был явно болезненный вид. И не удивительно, он получил сильный удар.
Саттертвайт устал так же, как любой другой, слишком устал для формальностей. Он обратился к президенту с резковатой фамильярностью, которую обычно держал при себе на публике.
— Я надеюсь, вы вытащили меня сюда не для рапорта об успехах. Когда мы что-нибудь получим, я дам вам знать.
— Полегче, Билл.
Он заметил легкий шок в глазах Этриджа, поморщился и кивнул, принося извинения. Президент сказал:
— Мы должны выработать линию поведения.
— Относительно того, что говорить прессе?
— Нет, ничего подобного.
Президент взял в рот сигару, но не зажег ее, что усилило гортанность его голоса.
— Это все та идиотская пресс-конференция, которую они провели прошлой ночью.
— Какая пресс-конференция?
— Ты не слышал о ней?
— Я был занят по горло, господин президент, вам это известно.
Декстер Этридж спокойно произнес из своего кресла:
— Часть лидеров конгресса прошлой ночью провели объединенную пресс-конференцию. — Его голос звучал сухо и неодобрительно. — Вуди Гест, Фиц Грант, Уэнди Холландер и некоторые другие. Представлены обе палаты и обе партии.