Кто следующий?
Шрифт:
Проще ответить, сколько чертей умещается на кончике иголки.
ЧАСТЬ IV
ПОРЯДОК ПРЕЕМСТВЕННОСТИ
ВТОРНИК, 18 ЯНВАРЯ
6:30, северо-африканское время.
Кто-то тряс Пегги за плечо.
— Спускайся и подготовь его.
Она села. Крепко зажмурилась, а потом широко распахнула глаза.
— Господи, как я устала.
— Свари кофе
Когда она с трудом поднялась на ноги, Стурка добавил:
—= В этот раз он должен заговорить, Пегги.
— Если он не умер, — прежняя злость вернулась к ней.
— Он не умер. — Стурка произнес это с отвратительной невозмутимостью. — Алвин сидел рядом с ним.
Она взяла с собой кофе в камеру. Алвин кивнул ей.
Фэрли вытянувшись лежал на спине и спал, его грудь медленно поднималась и опускалась.
— Пожалуйста, проснись, — в ее голосе слышались профессиональные нотки медсестры. Она коснулась его щеки — серой и холодной, нездорово бледной. Дыхание по-прежнему поверхностное, привычно отметила она. Но пульс перестал быть таким угрожающе слабым.
Его глаза заморгали и открылись. Она дала ему несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— Ты можешь сесть?
Он сел без посторонней помощи. Она изучающе посмотрела на его лицо.
— Как ты себя чувствуешь сегодня? — отголоски учебы в школе медсестер давали себя знать: «И как мы себя чувствуем сегодня?» Безмозглое чириканье.
— Паршиво, — пробормотал Фэрли. Он странно гримасничал и таращил глаза.
Появился Сезар в халате и с тарелкой еды. Она потратила не меньше двадцати минут, заставляя Фэрли поесть и вливая в него кофе. Он безропотно съел все, но без всякого аппетита, жуя очень медленно и, казалось, иногда забывая глотать.
В семь часов вошел Стурка с магнитофоном.
— Теперь все готово?
Но Фэрли даже не взглянул на того, кто вошел. «Ой по-прежнему далеко отсюда», — подумала она. Настолько ли далеко, чтобы сыграть в представлении, как того хочет Стурка?
Она ждала, чувствуя растущий страх: неизвестно, что сделает Стурка, если это не сработает. С Фэрли или с ней. Последние несколько дней Стурка позволял своему гневу прорываться наружу. Раньше она такого не замечала: он всегда оставался бесстрастным; теперь напряжение давало о себе знать, и Стурка начал срываться. Однажды, в какой-то момент, она почувствовала, что он находится на пределе и от него можно ждать чего угодно.
Стурка включил магнитофон. Сезар сел на углу койки, держа микрофон так, чтобы он мог улавливать голос Фэрли. В этот раз монтаж не требовался, они хотели показать полицейским, что здесь нет трюка, и Фэрли говорит без исправлений.
Они потратили много времени, составляя текст. Надо было вставить несколько реплик, подчеркивающих, что пленка записана недавно.
Это была довольно длинная речь, потому что в ней содержались детальные инструкции по освобождению «вашингтонской семерки». Фэрли должен был связно прочитать целиком весь текст. Их не тревожило, что голос может звучать слабо и тихо, но нельзя было допустить, чтобы он спотыкался на каждом слове.
Стурка протянул руку к подбородку Фэрли и резко поднял его голову.
— Послушай меня. Мы кое-что приготовили, чтобы ты громко прочитал это вслух. Еще одну речь, как в последний раз. Ты помнишь, что было в последний раз?
— …Да.
— Тогда сделай это. Когда ты закончишь, ты сможешь опять заснуть. Тебе хочется опять заснуть?
Фэрли быстро заморгал. Было предельно ясно, что он дает утвердительный ответ. Стурка жестко продолжал:
— Но если ты не прочтешь нам это, мы не позволим тебе спать, пока ты этого не сделаешь. Ты слышал о том, что происходит с рассудком людей, которым слишком долго не дают заснуть? Они становятся совершенно ненормальными. Ты знаешь?
— …Я знаю. Я слышал.
Его голос звучал лучше, чем прошлой ночью, Пегги с надеждой отошла в передний угол.
Стурка протянул Фэрли бумагу — длинный желтый свернутый листок из блокнота.
— Громко прочти. Это все, что от тебя требуется. Потом ты сможешь спать.
Фэрли держал его на коленях, сведя брови, как будто пытаясь разобрать написанный от руки текст. Палец скользнул по листку:
— Что это? Эль-Джамиба?
— Эль-Джамиля. Название места.
Фэрли попытался сесть, но, кажется, это потребовало от него слишком много усилий. Он опять откинулся к стене и поднял перед глазами речь, вглядываясь в нее. Сезар передвинул микрофон поближе.
Когда я должен начать?
— Как только будешь готов.
Взгляд Фэрли блуждал по листку. Что тут такое о Декстере Этридже… и о Милтоне Люке?
— Это правда. Они мертвы.
— Боже мой, — прошептал Фэрли.
Казалось, шок привел его в чувство. Он снова сел и на этот раз удержался в таком положении.
— Они мертвы? Каким образом?
— Похоже, Этридж скончался естественным образом, — солгал Стурка. — Люк был убит бомбой, взорвавшей его лимузин. Пожалуйста, не спрашивай меня, кто это сделал. Я не знаю. Тебе известно, что никто из нас к этому не причастен, — мы находимся, здесь, а не в Вашингтоне.
— Боже мой, — опять пробормотал Фэрли. — Это уже началось?
— Революция? Если нет, то произойдет в скором времени.
— Сколько сейчас времени? Какой день?
— Вторник. Восемнадцатое января. Раннее утро. Кто знает, если ты будешь действовать достаточно быстро, возможно, успеешь домой к инаугурации. Или хотя бы просто немного поспишь. Но сначала ты должен прочитать текст.
Фэрли попытался возразить, но он был слишком подавлен, оглушен действием разрушающих волю наркотиков. Он подобрал желтый листок и начал монотонно читать, опустив ресницы, голосом, иногда переходящим в шепот.
«Говорит… говорит Клиффорд Фэрли. Я очень устал и нахожусь под действием мягких транквилизаторов, которые были применены ко мне для гарантии того, что я не совершу безрассудных поступков, способных подвергнуть опасности мою жизнь. Это должно объяснить… мой вялый голос. Но я вполне здоров…