Кто стреляет последним
Шрифт:
— Ты ему изменяла? — спросил Турецкий — просто для того, чтобы что-то спросить.
— Сначала нет. А потом… Однажды он познакомил меня с одним человеком. Как всегда — деловая встреча. Он хотел устроиться к нему на работу, в какой-то информационный центр. И человек оказался потрясающе интересным. Сильным. Очень богатым. А главное — настоящим мужиком. Мой муж был перед ним — просто мозгляк. Ну, и я стала его любовницей.
— А муж?
— Он отправил его на полгода в Японию. Стажироваться по компьютерам.
Турецкий переспросил:
— По компьютерам?
— Ну да. А потом взял его на работу. Большая шишка сейчас — начальник информационного центра в каком-то фонде. То ли «Согласие», то ли «Реформа». Что-то в этом роде.
«Вот, значит, кто занимается у Марата компьютерным обеспечением!» — понял Турецкий и похвалил себя за терпение, с которым слушал исповедь этой невезучей красотки.
— Этот человек был — Марат? — спросил он, хотя уже не сомневался в ответе.
Она кивнула:
— Да… Потом у него появилась другая… А в общем, кому это интересно!.. — Она сделала еще пару глотков коньяка и посмотрела на Турецкого так, словно только что его увидела. — А ты-то зачем пришел?
— Тебе случалось ездить к гостям Марата на какие-нибудь квартиры?
Она только рукой махнула:
— Даже вспоминать об этом не хочу!
— Придется вспомнить, Людмила Георгиевна, — жестко сказал Турецкий.
Она даже протрезвела:
— Ты кто такой?
— Пока я для тебя — никто, — успокоил ее Турецкий. — Просто сон. Проснешься — и меня нет. И все забудешь. Но если не ответишь на мои вопросы, это будет твой самый кошмарный сон. И ты никогда его не забудешь.
— Марат меня убьет.
— Можешь вычеркнуть его из своей будущей жизни, — сказал Турецкий. И он сам в это верил. — Итак — ездила?
— Ну, ездила…
— В какие? В однокомнатные, двухкомнатные, трехкомнатные?
— Чаще — в однокомнатные. Но было — и в трехкомнатную. Когда гостей было двое или трое.
— Ездила одна?
— Нет, звонила знакомым. Подругам.
Однокомнатные квартиры сейчас Турецкого не интересовали. Мать Вадима, жена, дочь, человека два или три охраны — в однокомнатную не втиснуть. А в трехкомнатную — в самый раз.
— Трехкомнатная была одна? Или несколько?
— Может, и несколько. Но я ездила только в одну.
— Когда ты там была в последний раз?
— С месяц назад. Приезжали какие-то двое из Приднестровья. Майор и полковник. Нажрались, как свиньи. Мы убежали, я даже плащ забыла. Хороший плащ, французский.
— Адрес помнишь?
— Нет. Как доехать — помню.
— Одевайся. Приведи себя в порядок. Сейчас поедем туда.
— Зачем? — испугалась Люська.
— За твоим плащом… Где у тебя телефон?
Турецкий набрал номер Меркулова:
— Константин Дмитриевич, это я. Похоже, я их нашел. Трехкомнатная квартира. Аккуратно проверю, сразу же сообщу.
— Где квартира?
Турецкий оглянулся на Люську:
— В каком районе квартира?
— В Кузьминках.
— В Кузьминках, — повторил в трубку Турецкий.
— Отставить, — приказал Меркулов. — Сворачивайся и быстро ко мне. Я буду в МУРе у Федорова.
— Но почему?! — поразился Турецкий.
— Потому что семья Вадима — на Речном вокзале!..
Едва Турецкий въехал во двор знаменитой Петровки, 38, как сразу же ощутил необычную, напряженную атмосферу. Возле машин сновали люди в камуфляже, с короткими десантными автоматами. Ворота почти не закрывались: одни машины выезжали, другие въезжали. В глубине двора стоял совершенно неуместный здесь защитного цвета «КАМАЗ» какой-то войсковой части с крытым тентом кузовом. Задний борт «КАМАЗа» был откинут, в кузов грузили штатив, похожий на теодолитный, какие-то ящики. Руководил погрузкой начальник второго отдела МУРа Яковлев.
И хотя Меркулов приказал явиться срочно, Турецкий не удержался, чтобы не поинтересоваться, что здесь происходит.
— Привет, Володя! — Он пожал руку Яковлеву. — Чем это вы тут занимаетесь?
— Готовим ПКП — передвижной командный пункт. Аккуратней, аккуратней! — прикрикнул Яковлев на своих молодых сотрудников. — Это же вам не снаряды!
— А что? — спросил Турецкий.
— Система оперативной связи. Стереотруба с телекамерой и прибором ночного видения.
— ПКП, — повторил Турецкий. — Куда же вы его поставите?
— Умеешь ты задавать вопросы! — констатировал Яковлев. — Вот если бы еще так же хорошо умел на них отвечать! Увидимся позже. Похоже, ночка сегодня будет горячей!..
Шел уже девятый час вечера, но народу в МУРе было, как показалось Турецкому, не меньше, чем в самый разгар рабочего дня. Никто не шлялся по коридорам, не травил анекдотов, перекуривая на лестничных площадках. Все было словно бы пропитано тревожным ожиданием, предшествующим началу опасной и совершенно необычной по своему размаху операции.
В кабинете начальника МУРа генерала Федорова только что закончилась оперативка, на которой были окончательно уточнены задачи каждой из групп, участники совещания озабоченно пересекали приемную и расходились по своим кабинетам. Почти у всех под пиджаками и куртками угадывались кобуры с табельными «ПМ».
В просторном, не меньше меркуловского, кабинете начальника МУРа, кроме самого Федорова, были Меркулов и Генеральный прокурор России.
Федоров пожал руку Турецкому и кивнул на кресло, приглашая садиться. Потом обратился к Меркулову и генеральному прокурору: