Кто сверху?
Шрифт:
Мне почему-то хочется оправдаться перед Федотовой, в глазах которой я вижу разочарование и горечь. Несмотря на то, что она старается держать лицо, ее бешеная энергетика заставляет дрожать даже Катю, которую раньше совершенно не смущало моё семейное положение.
Катерина зачем-то начинает тихо оправдываться и говорить нелепицу. Она что-то шепчет в сторону Дианы о том, что давно меня знает и просто соскучилась. Поддалась эмоциям и обняла не надеясь на что-то большее. Что несет дура?
— Мы уезжаем домой, Воронов, — произносит Диана голосом строгой училки и, стуча
С гордо поднятой головой и уверенной походкой от бедра — она явно превосходит Катю, хотя с этим никто никогда и не спорил. И её «мы» означает для меня все вместе, поэтому я не раздумывая прощаюсь.
— Мне пора.
Ресницы Кати дрожат, блеклые глаза наливаются влагой, и я прекрасно понимаю, что она хочет заставить меня чувствовать себя виноватым. Чтобы удержать, девушка цепляется в рукав моей рубашки и срывающимся голосом просит остановиться.
— Только не говори, что это всё, конец! Не убивай меня, женатик, — пытается улыбаться сквозь слёзы, но получается откровенно плохо и фальшиво.
— Мне кажется или я никогда тебе ничего не обещал? — произношу строго, чтобы перестала давить на меня.
Убираю от нее руку и направляюсь на выход.
— У меня такое впервые, Даня. Любовь с первого взгляда, глупость — думай, как хочешь… Просто возьми трубку, когда я буду тебе звонить, ладно?
Миную небольшой пруд на территории ресторана, беседку и нахожу на парковке нашу машину. Диана сидит на переднем сиденье и пытается оттереть платье влажными салфетками. Заглядываю на автолюльку и вижу, что Крис давно уснула сладким сном. Федотова даже не смотрит на меня, не пытается закатывать истерики, что уже вызывает уважение.
Мы едем молча, совсем не разговариваем и думаем каждый о своем. Если изначально наша семья была основана на дружбе, то сейчас я вижу, что даже дружбой у нас не пахнет.
Когда приезжаем в коттеджный поселок на улице уже темно. Выбираемся из автомобиля, и дочка к тому времени просыпается — начинает хныкать, поджимая губки и, в конце концов, заходится в диком плаче.
— Я искупаю ее, если ты не против, — произношу и беру на руки Воронёнка.
Дочка замолкает и заинтересованно смотрит на меня.
— Иди, конечно. Я потом покормлю её и уложу спать.
Когда мы переступаем порог дома, нас встречает жизнерадостная тёща и начинает допрашивать Федотову о том, как прошел наш первый семейный вечер. Должно быть Диана и хотела бы сказать, что отвратительно, но чтобы не тревожить мать врёт, что все было отлично. Врёт, а голос отстраненный и грустный.
Остаток вечера проходит по накатанному сценарию — я купаю дочку в большой ванной, переодеваю в вещи для сна и вручаю Диане. С одной небольшой поправкой — кажется, нам предстоит непростой разговор после того, как малышка уснет. Тёща словно учуяв наше настроение, спешно ретируется в комнату с пожеланиями доброй ночи и даже не пристает со своими советами.
Я выхожу в гостиную, полностью расстегиваю рубашку, достаю из бара бутылку виски и наливаю на дно бокала. Заваливаюсь на диван, включаю телевизор без звука и таращусь в экран. Непростая жизнь семейная… И гадость
Помню, как впервые попробовал алкогольные напитки на школьной дискотеке в десятом классе. Инициатором, конечно же, была Федотова. Она собрала с одноклассников деньги на выпивку, написала список и вручила его мне, со словами, что выгляжу я гораздо старше сверстников. Я отправился в ближайший магазин продуктовых товаров только потому, чтобы не выглядеть в глазах Дианы неудачником.
Помню, как решительно вошел туда и словно не в первый раз сделал заказ в виде двух бутылок дешевого пойла и примитивной закуски. Продавец скривила презрительную ухмылку, но товар выдала. Когда я вышел на улицу, за углом меня ждали взволнованные одноклассники и, увидев пакет с покупками, буквально наградили меня орденом за отвагу.
— Ты мой герой, — сказала тогда Федотова и бросилась в мои объятия.
Нажрался я тогда знатно. Меня унесло с двух стаканчиков портвейна и еще долго полоскало следующим утром. Наверное с того самого момента я алкоголем на «Вы». Федотова пришла ко мне ближе к обеду. Притащила бульон и домашний лимонад, чтобы унять дикое похмелье. Но почему-то первый неудачный опыт с выпивкой теперь ассоциируется у меня с Дианой.
Я настолько увлекаюсь воспоминаниями, что не сразу замечаю Федотову, которая проходит в гостиную. На ней тонкий шелковый халатик с поясом и воображение резво рисует картины того, что находится под ним. Диана садится напротив меня в кожаное светлое кресло, забрасывает ногу на ногу, оголяя подтянутые икры.
— Послушай меня, Воронов. Если у тебя есть любовница — это просто прекрасно, я по-дружески за тебя порадуюсь. Но когда она приходит на День рождения, где собираются все наши друзья и вешается тебе на шею — я начинаю негодовать. Потому что это как-то некрасиво… Если ты хочешь, мы можем разъехаться и закончить всё что было — именно так будет правильно.
– У меня нет любовницы, — отставляю бокал в сторону и с эстетическим удовольствием рассматриваю “подругу”.
Диана распустила свои темные вьющиеся волосы, стерла макияж с лица и сейчас выглядит по-настоящему прекрасной. Кажется, мой ответ её не устраивает, потому что она начинает нервно наматывать прядь волос на палец и интенсивно дергать ногой, задевая меня.
— Вот только не надо мне врать, ладно? Я помню, что у нас уговор и свободные отношения. И я все пойму!
Подвигаюсь ближе, обхватываю ладонями её ноги у колен и начинаю медленно гладить.
— У меня нет никакой любовницы, — повторяю по слогам.
— Хватит! С меня довольно, Даня! — поднимается с места, откинув руки в сторону, и начинает нервно ходить по гостиной.
Диана останавливается у окна и я вижу как дрожит её тело. Она плачет? Поднимаюсь с кресла и подхожу поближе. Встаю у нее за спиной, обнимаю за плечи и притягиваю к себе. Достаточно близко для того, чтобы она почувствовала, как сильно я хочу её.
— Отстань, Воронов. Я тебя ненавижу!
— Не верю, Ди. Посмотри мне в глаза и скажи это еще раз, — поворачиваю Федотову к себе лицом, убираю пальцами слезы на ее лице.