Кто такие эмо и готы. Как родителям понять, куда «вляпался» их ребенок
Шрифт:
Готика как литературный прием дала начало течению в литературе, известному как романтизм. Романтизм по сути готичен, то есть он использует язык противопоставлений (тьма – свет, злодей – жертва, любовь – смерть и т. п.) В этом плане совершенно готичны многие романы Вальтера Скотта. Готичны и романтические поэмы лорда Байрона. Его герой, как правило, изгнанник, он никем не понят, несчастен, разочарован в возможности любви, но дьявольски красив и достоин лучшего жребия. Он ожесточился от страданий, стал циничен, безжалостен, испытывает желание мучить других, и в то же время он корит себя за деяния, ненавидит, ведет спор с высшими силами, то есть в нем постоянно борется добро и зло, и зло чаще одерживает победы. Герой был так привлекателен, что молодежь того времени «косила» под Чайльд-Гарольда (героя одноименного романа в стихах). В Чайльд-Гарольда играл и пушкинский Онегин. О Байроне Пушкин заметил, что тому удалось почти невозможное: «он безнадежный эгоизм облек в унылый романтизм».
Настоящий всплеск готики после длительного обращения к реализму пришелся на творчество американского писателя Эдгара Аллана По. Его рассказы и стихотворения насквозь пропитаны романтикой готики. Достаточно перечитать его «программное» стихотворение «Ворон», чтобы понять особую готическую атмосферу, ощутить ее всей кожей.
Замечательно о творчестве По сказал переводчик и поэт Константин Бальмонт: «Язык, замыслы, художественная манера – все отмечено в Эдгаре По яркою печатью новизны… Метко определив, что происхождение поэзии кроется в жажде более безумной красоты, чем та, которую нам может дать земля, Эдгар По стремился утолить эту жажду созданием неземных образов».
Готическими фигурами были также Лотреамон и Шарль Бодлер (Франция). Его «Песни Мальдорора» произвели на современную публику огромное впечатление как «черная литература», поскольку они наполнены насилием, ужасом, фантастичными сценами, некрофильско-кладбищенской романтикой. Шарль Бодлер в знаменитых «Цветах зла» показал удивительное сочетание эстетики прекрасного и безобразного, показывая картины физического или духовного разложения.
В 1897 году увидел свет роман Брэма Стокера «Дракула», где на готическую сцену вышел герой-вампир. В США появились первые творения Говарда Лавкрафта. Сам автор считал себя продолжателем традиций Эдгара По (за что современные критики обвиняли его в подражательстве). Его произведения наполнены атмосферой ужаса, нависшего над отдельными героями и всем родом человеческим. Мрачные и непонятные события понемногу открывают тайну, что за видимой стабильностью привычной жизни лежит непознанный, жуткий и очень древний мир, где правят существа, совершенно отличные от человека. Этих правителей Тьмы Лавкрафт назвал Великими Древними. По замыслу писателя бог Тьмы Ктулху спит в подводном мире, но случайно его можно разбудить. Тогда и начинается повальный кошмар для человечества.
Готичен и автор «Ангела Западного окна» Густав Майринк, обращавшийся к оккультно-мистической тематике. Магия, колдовство, непонятные и пугающие события, превращения – тема его произведений.
Литература во втором десятилетии 20 века тесно переплеталась с кинематографом, вдруг открывшим для себя готические произведения. Именно кино «вытащило» готику на широкую публику.
Замечательные актеры создали образы, которые доставляют удовольствие и сегодня.
Наиболее талантливыми среди них были Бела Лугоши и Борис Карлофф. Им отлично удавалось изображать вампиров и выходцев из Тьмы.
Самые знаменитые фильмы в готическом колорите – «Кабинет доктора Калигари» (1919), «Носферату: Симфония ужаса» (1922), «Дракула» (1931), «Франкенштейн» (1931), «Мумия» (1932), «Кинг Конг» (1933), «Лондонский оборотень» (1935).
Начиная с шестидесятых годов, готическая эстетика стала возвращаться после некоторого перерыва (военное и послевоенное время имело свою окраску, тогда было не до готичности). И хлынул целый поток современных готических произведений.
Музыка готов: от анархии к инфернальности
Первыми готами стали темные панки, то есть та часть сообщества панков, которые предпочитали одеваться во все черное и даже носили черные ирокезы, более широкие, чем у остальных панков, а проще говоря – темные готы снимали весь волосяной покров на висках, а оставшуюся часть волос «ставили» в мощный высокий гребень. Для того чтобы эта штуковина стояла на голове, ее обильно начесывали и щедро сдабривали специальным средством – редко лаком для волос, гораздо чаще – густым раствором мыла, иногда с сахарным сиропом. Ирокез по мере высыхания застывал намертво. Состав был надежнее, чем цемент. Так что черные гребни «стирали» редко и неохотно.
По образу мыслей темные панки мало отличались от других. Постулат, что мир – дерьмо, был ведущим, человека с позитивной стороны панки тоже никогда не рассматривали, у них не было уважения ни к личности обывателя, ни к его собственности. Все, кто не принадлежал к панкам, считались никем. Так что панки вели себя, как им вздумается, нарушали все моральные запреты и ничего дурного в этом не видели. Грехом не считалось ни воровство, ни агрессивность, ни оскорбление чужих чувств. Панкам не нравилось общество потребителей, их от этого тошнило. Наиболее интеллектуальная часть панков обосновывала свое отрицание реального мира ссылками на труды современных философов. Для панков была очень привлекательна идея хорошей провокации окружающих обывателей и ломки стереотипов их сознания. На это было направлено и их творчество – яростная музыка и предельно злые тексты. Ничего позитивного создавать они не желали. Самое позитивное, что они могли создать – само их сообщество, в котором каждый панк ощущал себя частью единой неистребимой силы.
Музыка становилась все мрачнее, тексты все злее, но прелесть новизны была исчерпана. Тем более, что панки сильно расслоились. Олдовые (старые) продолжали жить под прежним знаменем свободы воли и полной анархии, часть более молодых сил образовала агрессивное крыло скинхедов, а часть наиболее интеллектуальных панков обратилась к эстетике инфернального. Это и были темные панки, которые положили начало сообществу готов.
Как все молодежные течения, готы тоже тесно связаны с музыкой. Упоминание о готической музыке, которая готической в полном смысле слова не была, впервые мелькнуло в названии одной статейки еще до появления не только готов, но и породившего их течения панков. Статья была посвящена Джиму Моррисону и группе The Doors.
Название выглядело так: «Четверо музыкантов из «Дорз» по дороге к будущему: Мы играем готический рок». Конечно, Моррисон не играл готический рок, но он играл нечто, что попытался определить такими словами: «Мы ориентируемся на те же человеческие потребности, что и классическая трагедия и ранний блюз южных штатов. Считайте, что это спиритический сеанс в среде, которая стала враждебной жизни: холодной, сковывающей. Люди чувствуют, что умирают на фоне губительного ландшафта. И вот они собираются и устраивают спиритический сеанс, чтобы призвать мертвых, умилостивить их и увести прочь посредством декламации, пения, танцев и музыки. Они пытаются излечиться и вернуть в свой мир гармонию». Джим Моррисон был, конечно, великим музыкантом, но он никогда не был готом. Джим пел: «Нам нужен мир и нужен прямо сейчас» (песня «Когда музыка кончится»). Эти слова стали лозунгом всей тогдашней молодежи. С залом Моррисон делал что-то невообразимое: он совершенно не боялся зала, не соблюдал никакой дистанции, выкладывался на сцене, то совершая акробатические трюки, то заставляя людей слушать не музыку, а молчание со сцены, он бросался со сцены в этот зал, как пловец на волю волн. И это была фантастика – он стирал границы между собой и залом, все присутствующие становились творцами музыки. Немудрено, что имидж Моррисона вдохновил и других. Появилась мрачная психоделическая группа The Velvet Underground, полные нигилизма The Stooges и Alice Cooper Group.
Современная готическая музыка возникла, конечно, не на пустом месте. Первым вестником изменений стало появление в Англии в семидесятые годы глэм-рока и наиболее знаменитого его представителя Дэвида Боуи. Это было сочетание музыки, артистизма и имиджа. Именно с Боуи брали пример родившиеся позже готические группы, создавая сценические образы андрогинных существ с одинаковым гримом – мрачным, стирающим половое различие. Боуи представлял на сцене не себя, а своего героя-андрогина Зигги Стардаста, мрачного пришельца, глядящего на человеческий мир глазами пришельца (по задумке Боуи – из Атлантиды). Свой альбом 1974 года Боуи назвал готическим. Во время гастролей Боуи, изображая Зигги, ходил в нестерпимо яркой и странной одежде, с огненного цвета волосами. На сцене он вытворял самые дикие вещи – выходил в набедренной повязке, имитировал половой акт с гитарой. Публика неистовствовала. Как и Моррисон, он разрушал все границы между артистом и залом.