Кто там стучится в дверь?
Шрифт:
— Два с половиной.
— И вы собираетесь посылать этого юношу? Как бы вы отнеслись на моем месте к подобному предложению? — полковник Гай положил руку на стол и слегка подался вперед, ожидая ответа и не отводя взора от лица собеседника. — Докладывайте, как бы расценили вы и как могут расценить там. — Указательный палец направился в сторону потолка.
— Прежде чем выбрать его, мы тщательно взвесили все «за» и «против». Во-первых, он ровесник племяннику Танненбаума. Во-вторых, рос в той же самой колонии. Сын революционера, комсомолец...
— Так, так, докладывайте дальше. Почему вы замолчали? Пришла пора рассказывать
— Поступка Песковского не одобряю, однако должен сказать, что не он зачинщик... и был наказан примерно. После того случая показал себя с положительной стороны. Нет, нет, он не отличник, но к делу, к учебе, к себе начал относиться строже, серьезнее, чем иные отличники.
— Вспыльчивый человек не для нашей профессии. Знаете не хуже меня, что у него были стычки не только с товарищами. У меня такое впечатление, что он не проникся сознанием того, ради чего учится. Я хорошо понимаю, дело заманчивое: иметь там своего человека в такое время, и случай вроде бы удобный, но эта кандидатура вызывает слишком много сомнений. — Гай отложил в сторону листок с фотографией Песковского.
Докладывавший вздохнул. Он хорошо знал, что такое субординация, но при том всем своим видом показывал, как не хотел бы обсуждать кандидатуру другую — того самого аккуратного и подтянутого молодого человека, фотографию которого начал рассматривать полковник. Тот быстро пробежал обычные данные, приводимые на первой странице (у всех курсантов они были примерно одинаковыми — такая уж это была школа), и, перевернув листок, несколько раз прочитал лаконичную характеристику.
Говорилось в ней, что курсант Пантелеев Станислав Сергеевич в учебе настойчив, политически грамотен, морально выдержан, в быту скромен, с товарищами ровен, активно зарекомендовал себя на общественной работе, является редактором стенной газеты.
Дойдя до этого места, Гай усмехнулся:
— Не знаю, чем не нравится вам Пантелеев? В той же немецкой колонии жил, языком владеет... кроме всего прочего, выдержан и этим от Песковского отличается. Нет, я решительно не могу понять, что вы имеете против Пантелеева.
Полковник редко менял свое мнение. Это не значило, что он не считался с подчиненными, нет, он выслушивал их терпеливо и вопросы задавал, как говорится, по существу, но потом имел привычку вносить в предложения подчиненных свои коррективы. Он понимал, с какой осторожностью надо относиться к слову «согласен». И как смотрят иногда на руководителя, слишком часто его произносящего. Он знал, где работал и во имя чего работал, сколько жизней и судеб зависело от одного его «да» или одного его «нет». Он взвешивал их тщательно, чтобы различить ту невидимую частицу преимущества, которую имеет какая-либо из чаш. И тогда клал на весы свое мнение.
Слово его было веским. Власть велика. Она была заслужена полнейшим отречением на протяжении почти всей сознательной жизни от личных благ и тихих человеческих радостей: все в нем было для дела, которому с юношеских лет начал служить он верой и правдой.
До восемнадцати лет крестьянский сын плохо знал грамоту, зато рубился шашкой так, что завидовали вояки, прошедшие через германскую войну. И выдвигали его как храбреца да крестьянского сына. А потом, когда дошел он до комиссара полка, послали его на учебу в академию. Наука давалась трудно, годы были не те, но упорство, которым оснастила его природа, помогло ему пройти полный курс наук и выйти из академии с похвальной аттестацией... да седой головой. Весьма возможно, что это был первый в мире случай, когда за три года человек прошел курс среднего и самого что ни на есть высшего военного образования. За все эти годы Гай был один раз в театре и два раза в музеях. Соседа своего, громкоголосого и застенчивого кавказца, спавшего по шесть часов, считал лодырем.
Выпускник академии был направлен в военную разведку и свое место в ней занял самоотреченной преданностью и сверхнадежностью.
Полковник испытующе смотрел на собеседника:
— Нет, нет, саму идею заброски под видом племянника Танненбаума нашего человека я не отвергаю. Случай такой, что им надо воспользоваться на все сто. Но сделать это с умом. И кандидатуру рассмотреть всесторонне. Чем не подходит этот Пантелеев? Почему он у вас под номером два?
— Слишком исполнителен...
Полковник непонимающе вскинул глаза.
— Он абсолютно надежен, когда надо выполнять какое-либо задание или приказ. Скажите ему, что и как надо делать, он сделает отменно. На него можно положиться. Но ему предстоит принимать самостоятельные решения. По-моему, к этому-то он недостаточно приспособлен, то есть, я хотел сказать, что тут имеет преимущество Песковский: он более самостоятелен. Острее память и сообразительность.
— Но насколько я понимаю, речь идет о том, чтобы не загружать на первых порах серьезными заданиями молодого человека, дать ему время осмотреться, осесть, акклиматизироваться. Почему вы считаете, что с этой обязанностью исполнительный, как вы говорите, Пантелеев справится менее успешно, чем Песковский?
— Рано или поздно придет пора, когда от человека потребуется отдача всех сил. Не надо напрягать фантазию, чтобы догадаться, какая тщательная проверка ждет нашего товарища... если удастся ему внедриться. Человек должен будет действовать на свой страх и риск...
— Ну уж будто мы его совсем одного оставляем...
— Но это только подчеркивает ответственность обстановки. И еще, позвольте сказать...
Полковник отложил листок Пантелеева и снова начал вглядываться в фотографию Песковского:
— Хотите сказать, что Песковский больше похож на немца, так, что ли?
— Не просто больше похож на немца. Больше похож на Танненбаума.
Гай взял в руки оба листка, о чем-то подумал и сказал:
— Давайте побеседуем с обоими. Где они сейчас?
— В гостинице. И знают, что не следует отлучаться.
— Пригласите их завтра к девяти. — Полковник сделал пометку в настольном календаре.
Станислав и Евграф явились в управление в восемь тридцать. Вошли в приемную. Огляделись. Сели. Оба догадывались: пригласили по делу необычному, сейчас произойдет что-то такое, что оставит след в их жизни; через какие-нибудь минуты их вызовут и скажут... Что скажут?.. Почему из всей школы обратили внимание на них? Ведь есть слушатели, которые и учатся лучше, и благодарности имеют, и языками владеют... Остановились именно на них. Может быть, потому что они друзья с детства, а на задание надо послать двоих?..