Кто-то должен умереть
Шрифт:
Отойдя от кафе подальше, женщина остановилась у низкой ограды сквера и несколько раз глубоко вздохнула. Хорошо. Что, собственно, страшного случилось? Захудалое, несчастное заведеньице. Туда приличные люди и не ходят-то! Готовят вкусно, но зачем ей это – кроме салатов Мария там ничего не ела, боялась поправиться. Пиво – такое как везде, водка тоже. Так что она потеряла?
Так Мария уговаривала себя, идя по скверу в тени лип, и стараясь удержать слезы. Наконец те побежали из-под оправы очков, она остановилась и вытерла мокрые щеки. Да, она не потеряла ничего, вокруг сколько угодно кафе, плакать не о чем. Даже грубость барменши, даже минутное унижение не ранили ее
Вот именно – никогда. Она потеряла место, которое стало ей родным за несколько лет. Так убивается хозяин, потеряв никчемную, вздорную, шелудивую собачонку, – потому что он к ней привязался.
«Кажется, я старею, – подумала женщина, протерев очки и снова их надев. – И даже завести кошку или собаку мне не грозит – я их не люблю». Она вспомнила Котика и неожиданно почувствовала, что почти тоскует по нему.
Мария зашла в первое попавшееся кафе, не взглянув на вывеску, уселась за столик, нетерпеливо огляделась и поняла, что находится не в кафе, а скорее в ресторане. Темноватый, чуть подсвеченный фиолетовым неоном зал был почти пуст. В углу возле маленькой сцены с музыкальными инструментами за столиком ворковала парочка, перед ними стояли два бокала с пивом. Барная стойка длинная, с подвешенными сверху рюмками и бокалами. В такие заведения Мария никогда не ходила, а когда вежливая девушка принесла ей меню, то обнаружила, что цены тут в два раза выше тех, к каким она привыкла. Но цены ее не волновали. Она решила напиться – уже не для того, чтобы осуществить свой план, а еще и с горя.
– Двести грамм водки и бутерброд с семгой, – решительно сказала она. Мария отлично помнила, сколько у нее при себе денег, и решила, что этого должно хватить.
– Не желаете пообедать? – продолжала улыбаться девушка. Она сильно отличалась от пожилых, ко всему равнодушных официанток из того кафе, где жил Котик..
– Нет, – отрезала Мария и, призадумавшись, добавила: – Лучше триста грамм водки и два бутерброда.
Девушка и глазом не моргнула, отправляясь выполнять заказ, но Марии показалось, что на лице официантки все-таки слегка дрогнула какая-то жилка. Триста грамм водки – необычный заказ для одинокой дамы. Тем более что водка была самой обычной, и за те же деньги Мария могла купить в ближайшем магазине три бутылки. Но ее разбирала злость, и думать о чужом мнении она не собиралась.
Перед нею поставили запотевший графин, тарелку с бутербродами, зажгли свечку в стеклянном абажуре, пожелали приятного аппетита. Все это было красиво, безупречно… И очень горько, потому что Мария стремилась вовсе не к этому. Такое место никогда не станет домом, даже если зарабатывать кучу денег и ходить сюда каждый день. Здесь все не то. Незнакомые лица, слишком вежливый персонал, слишком пустой зал для предвечернего времени.
Впрочем, после первых двух рюмок Мария почувствовала некое облегчение и решила, что мир не так уж плох. Съев бутерброд, она снова налила себе водки и отметила, что народу в зале заметно прибавилось. В основном молодежь, хотя нет – вон еще двое мужчин в деловых костюмах. Официантка долго записывала заказ – судя по всему, те собирались основательно пообедать. За спиной у Марии что-то звякнуло, потом раздался глухой стук. Она обернулась – на маленькой сцене появились двое музыкантов и начали настраивать инструменты. Она снова выпила и пожалела, что у нее при себе не так много денег. А то можно было бы сидеть в кафе бесконечно долго, идти домой не хотелось.
Играл тихий блюз, зал был почти полон, графин – почти пуст. Мария покачивала ногой в такт музыке, туфля похлопывала по полу. К ней снова подошла официантка – все с той же улыбкой и приветливым вопросом: не желает
Мария допила остатки водки, припудрила разгоряченное лицо. Теперь ей было очень хорошо, неприятный осадок этого дня полностью растворился в алкоголе. Хотелось сидеть в одиночестве за столиком, слушать ненавязчивый блюз – когда она в последний раз слышала живую музыку? – хотелось разглядывать посетителей. Она достигла переходной черты между пьяным и очень пьяным состоянием, но, помня просьбу Насти, думала в основном о ней.
«Теперь я уверена, что видела ту самоубийцу прежде. Да-да, когда она вошла в кафе с мужчиной, я взглянула ей в лицо и поняла, что видела. Тогда я уже подвыпила, вот и узнала ее сразу. Она-то меня, конечно, нет. Его не видела никогда. Настя говорит, что в кафе та никогда не бывала. Тогда где?»
Ломать голову не стоило, тем более что Мария уже с трудом строила логические связи и делала выводы. Она по опыту знала: или вспомнится само, или – никак. Принесенный графинчик показался ей слишком маленьким, бутерброд – тоже каким-то не таким эффектным, как два первых, но она не стала возражать и для верности сразу расплатилась за все, чтобы не поддаться новым искушениям.
Когда стихала музыка, в битком набитом зале поднимался гул голосов. К столику Марии, спросив разрешения, подсели два парня с девушкой. Та ничуть не возражала – все равно нужно было допивать водку и уходить. Ей было не обидно, что она потратила столько денег на пустяки. Смущало другое – она так до сих пор не вспомнила ничего стоящего. Вместо того чтобы как-то прояснить загадку с самоубийцей, она почему-то ударилась в воспоминания о своей неудачной семейной жизни. Такое часто бывало, когда она напивалась. Молодым людям принесли заказ, убрали пустые приборы Марии. Она почувствовала себя лишней, встала, с трудом нацепила на плечо сумочку и нетвердо пошла к выходу.
Приходилось осторожно пробираться между танцующих парочек, а сейчас для Марии это было нелегко. Она старалась никого не задеть и все-таки пару раз чуть не споткнулась и не опрокинула танцующих. У выхода стало посвободнее, пахнуло свежим воздухом с улицы, женщина перевела дух… И тут же у нее снова перехватило дыхание – не от духоты и не от выпитой водки.
Она стояла возле столика, где заканчивали обедать мужчины в деловых костюмах. Они морщились, низко наклонялись друг к другу – музыка явно мешала разговору, а разговор был важный, судя по их раздраженным и в то же время серьезным лицам.
Один из них – тот, кого она сперва видела только со спины, – был тем самым спутником самоубийцы. Мария узнала его немедленно – настолько ей запомнилось это смугловатое обаятельное лицо с неправильными чертами, тень щетины на щеках и особая манера сжимать сигарету в толстых пальцах – между большим и указательным, огоньком в ладонь, как будто он прикрывался от ветра. Так курил Хэмфри Богарт в ее любимом фильме «Мальтийский сокол».
Глава 7
В первый момент ей показалось, что это бред, мираж. Мария слыхала, что у пьяных случаются такие галлюцинации, но чтобы это произошло с ней – не могла поверить. Она вдохнула воздух поглубже – мираж не исчез. Мужчины уже обратили внимание на блондинку в деловом костюме, которая почему-то остановилась у их столика, хотя официанткой не была. Они по очереди взглянули на нее, но ничего не сказали и, низко пригнувшись к столу, продолжали беседу. До нее донеслись обрывки фраз:
– Да где же я тебе возьму…