Кто-то внутри
Шрифт:
— Думаю, да.
— Тогда этого достаточно, — сказал я.
На самом деле я не рассчитывал о чем-то договариваться ни с Ваном Хенгом, ни с каким-нибудь другим Ваном. Я просто рассудил, что в ситуации, когда ничего непонятно, обладание ценным ресурсом может стать для меня дополнительной страховкой. Вероятность, что это хоть чем-то поможет, была не слишком большая, но дело несложное, большого труда не требует, и риск, в общем-то, минимальный.
— Я смотрю, ты отчаянный храбрец, — заметил Сэм.
— Ты так говоришь, как будто это
— Насколько мне известно, большинство людей все-таки боится смерти.
— Так- то большинство, — сказал я.
А я-то уже мертв.
Поручик Одоевский погиб на войне, едва ли не первым из своего рода. И если меня убьют здесь, то… какая уже разница? Может быть, я отправлюсь в еще какой-нибудь мир. А может быть, попаду в ад.
Если он будет хоть немного похож на ту компьютерную игру, то у населяющих его дьяволов появится лишний повод для головной боли.
— Я не хочу умирать, — сообщил мне Сэм.
— Тогда помогай мне, и все будет хорошо, — сказал я.
— Можно еще один вопрос? — сказал он. — А что будет, если ты получишь груз, но никто из цинтов не захочет с тобой договариваться? Что ты будешь делать тогда?
— Тебя заботит судьба твоих соплеменников?
— Они не смогут существовать в этом мире без тел, — сказал Сэм. — Но даже у заключенных в ловушку демонов весьма короткий жизненный цикл.
— Насколько короткий?
— Думаю, у них в запасе не больше пары месяцев.
— За пару месяцев мы уж точно что-нибудь придумаем, — сказал я. — Найдем, в кого их переселить.
— Это не так просто, как ты думаешь, — сказал он.
— Да? А мне показалось, там ничего сложного.
— Тебе показалось, — сказал Сэм. — Твой… Наш с тобой случай, скажем так, несколько нетипичен.
— Насколько нетипичен?
— Если я ничего не путаю, то он нетипичен до полной уникальности, — сказал Сэм.
— И в чем же уникальность?
— Не уверен, что сейчас подходящее время для этого разговора, — сказал он.
— И то правда.
Забор вокруг особняка Ванов был уже виден. Я проехал мимо главных ворот, не сворачивая на подъездную дорожку, заглушил машину, достал и взял в правую руку пистолет. Выйдя из машины, я отвел левую руку в сторону и раскрыл ладонь.
— Шпагу, пожалуйста.
— Уверен?
Систему видеонаблюдения мы здесь еще не подключили, но я был уверен, что оставшиеся в доме охранники будут начеку, а потому сейчас не лучшее время для пререканий. Видимо, Сэм это тоже сообразил, ибо в следующий миг в мою руку легла слегка прохладная рукоять отливающей золотом шпаги. Днем-то нормально, а вот если когда-нибудь придется драться ночью, то это свечение запросто может выдать тебя врагу.
Неужели с ним ничего нельзя сделать?
Я для пробы махнул оружием и срубил ветку ближайшего дерева. Лезвие прошло сквозь древесину без малейшего сопротивления, словно я растаявший брикет масла пытался разрубить.
Линия среза была идеально ровной, будто лазером прошлись. Что ж, оружие ничего не весит и практически не встречает сопротивления, значит и инерции тоже никакой не будет. Это надо учесть и делать на это поправку.
Обычно-то я фехтовал железками, которые обладали собственным весом, а здесь немного другое.
Я подошел к калитке черного хода, используемого обслуживающим персоналом, провел шпагой в районе замка, а потом распахнул дверцу ударом ноги. Почти сразу же за ней обнаружились двое цинтов, которые явно не ожидали такого поворота событий и не успели на него отреагировать. Одному я всадил пулю в голову, второго пронзил шпагой в грудь. Полагаю, умерли они одновременно.
— Слева, — сказал Сэм.
Я скосил глаза, одновременно доворачивая руку с пистолетом, и выстрелил, как только мой взгляд зацепился за цель. Автоматически, на одних только рефлексах. Цинт получил пулю в живот и рухнул на траву, выронив автомат.
— Сейчас остальные на шум сбегутся.
Этот факт был настолько очевиден, что не требовал не только моего ответа, но и самого озвучивания. Я метнулся к стене какого-то вспомогательного строения, завернул за угол, и остановился, чтобы осмотреться. Моя позиция из самого особняка просматривалась плохо, но и нельзя было сказать, что он сам лежал передо мной, как на ладони. С другой стороны, медлить все равно не было никакого смысла. Вряд ли к цинтам может прибыть подкрепление, не полицию же бойцы триад вызывать будут, но давать им время на то, чтобы прийти в себя и успеть организовать хоть какое-то сопротивление было глупо.
До особняка было метров пятнадцать по открытой местности. Двери с этой стороны не было, зато были огромные французские окна, и я решил вломиться через одно из них.
Положившись на скорость и удачу, я ринулся к особняку. Сделав всего несколько шагов, я начал стрелять в окно, но стеклопакет оказался куда прочнее, чем я ожидал. Он не был бронированным, пули пробивали стекло, но оставляли в нем только небольшие дырочки, отнюдь не убирая препятствие с моего пути.
— Ой, дурак, — сказал Сэм.
Я вломился в окно плечом, проломив все три слоя стекла, и уже находясь в доме запнулся о какой -то предмет мебели и рухнул на пол. Рефлекторно выбросил левую руку в сторону, чтобы не напороться на собственную шпагу.
Несколько пуль просвистели у меня над головой. Видимо, цинты тоже не ожидали, что я упаду. Кровь из глубокого пореза на лбу заливала глаза, так что я видел все в пурпурном тумане и довольно расплывчато.
Но силуэты стрелков мне все-таки удалось обнаружить.
Двое стояли на лестнице, ведущей на второй этаж, и еще один только бежал сюда из глубины дома. Я пристрелил сначала его, потому что это требовало меньше усилий, перекатился в сторону, уходя с линии огня, и что-то довольно существенно ударило меня в спину. Как будто хорошим таким плотницким молотком огрели.