Кто твой враг
Шрифт:
Ники захотелось, чтобы они убрались куда подальше, оба. И Малкольм, и Эрнст. Захотелось, чтобы они убрались куда подальше вместе со своими бзиками.
— Если бы я украл бумажник, я оставил бы его себе.
— А что, если ты услышал, как Малкольм предлагал обыскать тебя? Ты был неподалеку.
— Ты ни за что не дал бы ему меня обыскать.
— Почему?
— Был уверен, что его украл я, вот почему.
— Послушай, давай забудем об этом. Ты бумажника не брал, и я извиняюсь, идет?
В особняке на Рунтгенштрассе размещались Специальные службы КНО [31] . Местные правила запрещали гостям мужского пола подниматься наверх — там находились спальни, но на три пустовавшие полуподвальные
— С днем рождения, малышок!
Вечеринка была в разгаре. Но так как началась она совсем недавно, те, кто нехороши собой, еще не смирились с тем, что им суждено довольствоваться друг другом. А видные, красивые, уверенные в себе, чтобы не обмануть их ожиданий, одаряли даже самых неказистых мелкими, но многообещающими знаками внимания. Танцевали пока еще довольно скованно. За пианино сидел Джимми Марко.
31
КНО — квартиры для несемейных офицеров.
А наверху, там, куда мужчинам вход был запрещен, на двуспальных кроватях разлеглись игрушечные мишки. Что же касается кровати Пегги, то на нее дамы побросали свои накидки и сумочки.
Ники бегал от Пегги. Он предполагал, что она захочет с ним объясниться, и знал наверняка, что она преподнесет ему дорогущий подарок, но ни та, ни другая перспектива его не прельщала. Он заметил, что Эрнст поедает бутерброд за бутербродом, не обращая никакого внимания на окружающих. Ники был в замешательстве, настроение у него испортилось. Почему Эрнст ему солгал? И теперь, на вечеринке, Эрнст мог бы вести себя подружелюбнее, так нет же. Ну их, уйду я, решил Ники. Допью и смоюсь. Но когда к нему победно улыбаясь — мальчишка он и есть мальчишка — подвалил Малкольм, Ники благодарно улыбнулся в ответ. Вот это он понимал; вот Малкольм был ему ясен. Малкольм демонстрировал мазки помады на подбородке, точно медаль за отвагу.
— Ох уж мне эти ученые чувишки, — сказал Малкольм.
Ники вручил Малкольму бумажник Фрэнка.
— Его стащила одна из девок, там в погребе. Эрнст отнял его.
— Ты что, смеешься?
— Послушай, я же был с ним. Мы пошли в другой конец зала. Он показал мне эту девку, и мы отняли у нее бумажник, усек?
Малкольм понимал, что Ники врет. Он надулся. Чувствовал, что его провели.
— Да что, черт подери, с тобой? — заорал Ники.
— Ничего.
Но Ники стало ясно: даже если он никогда больше не увидит Эрнста, одного из лучших своих друзей он из-за него потерял. И в полном разброде чувств пошел на кухню, налил себе, в нем вскипала ярость.
— Эй вы, недоумки, вы что, только обжиматься и можете?
Рослый выпускник Уэст-Пойнта [32] и девушка отпрянули друг от друга.
— Драки ищешь? — спросил парень.
Ищу, подумал Ники. Ох, ищу.
А примерно в это же время в гостиной инициативу взяла на себя красивая Милли Демарест. Схватила за руку парня себе под стать и улизнула с ним в полуподвал. Вечеринка набирала обороты. Прыщавые юнцы и плоскогрудые девицы испуганно обегали комнату глазами в поисках партнера. Парочки выходили танцевать в дворик, затем перебирались в сад. Кто-то из солдат пожаловался, что у него болят глаза, и свет выключили. Хихиканье, вскрики показного испуга — следом шуршанье юбок. Те, кто остались без пары, с горя целили в темноту ядовитые шуточки.
32
Уэст-Пойнт — разговорное название Военной академии сухопутных войск США.
Ники перекочевал к пианино, стал наигрывать
33
«Леди, будь добра» — песня из одноименного мюзикла американского композитора Джорджа Гершвина (1898–1937).
— Ники, все говорят, ты играешь просто божественно, — сказала она.
Ники прекратил играть. Встал.
— В чем дело? Я что, что-то не то сказала?
— Нет.
— Я поговорила с твоим немецким другом, — сказала она. — Он мне нравится.
— А мне нет. Зря я его привел.
— Хочешь одолжить мою машину? Если нужно, можешь взять ее завтра.
Ники понял, что она ведет себя так же бестактно и так же бесшабашно, как и он, когда навязал Эрнсту шестьдесят долларов. Господи, подумал он, ища глазами Эрнста, Господи. Он привлек Пегги к себе, поцеловал в лоб.
— Спасибо за вечеринку, — сказал он. — Ты очень милая. — И отошел, пока она не испортила все, что-нибудь ляпнув.
Джимми Марко пел:
Ты шепчешь, что никогда не покинешь, Ты шепчешь, что никогда не обидишь…Наевшись до отвала, Эрнст рухнул в кресло и закурил сигару — его угостил ею заезжий профессор из КУЛ [34] . Эти непредсказуемые, немыслимо состоятельные американцы и восхищали, и ужасали его разом уже одним тем, какой длины бычки они оставляли, но при всем при том, как быть с Ники? Эрнст и правда взял в Jazzkeller бумажник Фрэнка, но красть его он не собирался. Ники был добр к нему, вот Эрнст и решил, что нужен какой-то ответный жест. Он рассчитывал расположить к себе Ники, отдав бумажник и сказав, что отобрал его у одной из девок. План обернулся против него. Эрнст вяло попыхивал сигарой. На него чуть не упала хорошенькая худышка. Она явно перебрала.
34
Калифорнийский университет, Лос-Анджелес.
— Ты не Терри Льюис? — спросила она, язык у нее заплетался.
— Нет, не он.
— Меня зовут Нэнси. — Она покачнулась. — Хочешь потанцевать со мной?
Эрнст не спеша встал — он пребывал в нерешительности.
— Никто тебя не неволит, — сказала Нэнси.
И они закружились, и, пока они кружились и кружились в темноте, наталкиваясь на другие пары, Эрнстом овладевал страх. Нэнси терлась о него, елозила губами по его шее. Не отозваться на зазыв — она обидится. С другой стороны, стоит Малкольму или другому не расположенному к нему солдату застукать его с Нэнси, он может затеять драку. А драка и полиция означает одно — все тот же Сандбостельский лагерь. Если не что похуже. И другое соображение имелось: он не хотел, чтобы у Ники из-за него были неприятности. Ники ему друг.
— Ты сильный и языком не любишь трепать, — сказала Нэнси. — Это сразу видно.
— Выйдем в сад.
— Хочешь показать мне свои гравюры? А?
— Пошли, — сказал он.
Нэнси подвела Эрнста к подножью лестницы.
— Слушай, — зашептала она, — подняться наверх со мной тебе нельзя. Это, сам понимаешь, запрещено, да и капитан Ходж может увидеть. — Она стиснула руку Эрнста. — Я иду первая. А ты досчитай до десяти — и за мной. Только сначала убедись, что тебя никто не видит, и не шуми. Я подожду тебя на площадке.