Кто ты, Иуда?
Шрифт:
– А мы точно все делаем правильно, Яковлевич? – шепнул председателю старик Макаров. – Ой, не нравится мне это! На бумаге-то записано, что мы не имеем права лезть в их помещения. Они, как бы, арендованы.
– Не мы первые нарушили, – отмахнулся Подольский. – Мне надо думать о людях, что они, по-твоему, должны есть?
Деревянные
– Поехали, ребята!
Машины загудели и скрылись в резко обрушившейся на село ночной темноте.
Чхун Лим с трудом открыл глаза и уставился на незнакомую уродливую люстру. «Куда делись еще два рожка?» – подумал он с недоумением, но его внимание тут же отвлекли какие-то красные полусферы загораживающие обзор. Кореец осторожно прикоснулся к лицу, тут же испытал страшную боль и отдернул руку. Внезапно он сообразил, что лежит на полу не дома, а в рабочем кабинете, и что коварный председатель со всего маху влепил ему стулом прямехонько в физиономию, отчего щеки раздулись до такой степени, что подпирают глаза.
– Вы уже пришли в себя? – послышался приятный спокойный голос, и над Лимом склонилась фельдшер Наталья Федоровна.
– Угу, – булькнул тот и попытался приподнять гудящую голову.
– Не вставайте резко, – предупредила врач, – Вполне возможно сотрясение мозга. Но вы не волнуйтесь, сейчас поедем в больницу.
– Никуда я не поеду! – рявкнул внезапно Чхун и, кряхтя, сел, опершись о ножку стола. – Зовите сюда немедленно милицию!
– Алексей Алексеевич! – крикнула Наталья Федоровна. – Больной пришел в себя, милицию требует.
В комнату вошли Нечупуренко и прокурор Токин собственной персоной.
– Вам лучше? – заботливо осведомился партработник. – Что ж вы так
Лим проигнорировал его вопрос и завопил, размахивая руками и стараясь ухватить прокурора за ногу:
– Я хочу сделать заявление! Меня избил председатель Подольский! Он хотел завладеть моим имуществом и требовал отдать ему урожай целиком!
Все трое в изумлении переглянулись, возникла небольшая пауза, затем фельдшер поднялась с места и принялась откупоривать какие-то ампулы, а Нечупуренко сказал:
– Помилуйте, товарищ Лим! Вы же упали с лестницы! Я вызвал врача, Наталья Федоровна объяснила, что на мягкое вас укладывать нельзя, но и не оставлять же в коридоре! Так вы и оказались здесь.
– Вранье! – застучал ногами по полу кореец, – Бред, чушь! Ты с ним заодно! Он лжет, товарищ прокурор!
– Стыдитесь, – с укоризной ответил служитель Фемиды. – Половина конторы имела удовольствие наблюдать ваш полет, и я в том числе. Неужели не помните, что мы с вами поздоровались за пару секунд до досадного происшествия?
Лим захлопал глазами. Голова у него пошла кругом и в прямом, и в переносном смысле. Он прекрасно помнил разговор с Подольским и удар, но вот перед ним трое разных людей, и все готовы поклясться, что видели, как он сверзился со ступенек. Конечно, Нечупуренко и Наталья Федоровна могли соврать, но прокурор совсем не заангажирован: он не дружит с председателем и живет в другом селе…
– Давайте руку, – прервала его размышления фельдшер, угрожающе нацелив в плечо шприц с лекарством. Чхун поморщился: он с детства боялся уколов, но в силу возраста старался это скрывать.
– Может, не надо? – робко спросил он.
– Ну что вы! – запротестовала Наталья Федоровна. – И часа не пройдет, как начнется страшная боль.
Конец ознакомительного фрагмента.