Кто убил Влада Листьева?...
Шрифт:
4. Убийство совершено религиозными фанатиками с экстремистскими наклонностями или психической неустойчивостью.
Список версий можно продолжить, но убийца не найден до сих пор. Убийца никому не нужен — мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
Аналогия с убийством Владислава Листьева очевидна. В том и другом случае убийца поджидал жертву возле места жительства. То, что убийство А. Меня совершено, по одной из версий, религиозными фанатиками с экстремистскими наклонностями или психической неустойчивостью подкрепляет наше предположение как о характере убийства, так и о возможных чертах личности преступник».
Вообще в России религиозный или революционный фанатизм имеет глубокую и богатую историю.
Боевикам различных
«Карета (великого князя) свернула на Воскресенскую площадь, и в темноте Каляеву показалось, что он узнает кучера Рудники на, всегда возившего именно великого князя. Тогда, не колеблясь, Каляев бросился навстречу и наперерез карете. Он уже поднял руку, чтобы бросить снаряд. Но, кроме великого князя Сергея, он неожиданно увидал еще великую княгиню Елизавету и детей великого князя Павла — Марию и Дмитрия. Он опустил свою бомбу и отошел. Карета остановилась у подъезда Большого театра.
Каляев прошел в Александровский сад. Подойдя ко мне, он сказал:
— Я думаю, что поступил правильно, разве можно убить детей?
Но затем, «подумав», Каляев все же доказал, что идея в нем сильнее совести, — он заявил, что если боевая организация эсеров решит убить всю семью, то на обратном пути из театра он бросит бомбу в карету, не считаясь с тем, кто будет в ней находиться.
Психология политических террористов в некотором смысле смыкается с психологией самоубийц, поскольку всегда есть шанс быть убитым на месте преступления или казненным (если в данной стране существует смертная казнь). Но есть случаи и прямого самоубийства при исполнении террористического акта. Классический пример — история добро-вольца-смертника Иго Ван Шука, в июле 1951 года взорвавшего вместе с собой губернатора одной из вьетнамских провинций. Здесь нет прямых аналогий в случае с убийством генерального директора ОРТ. Но здесь есть возможность проследить за характером самоубийцы, который не жалеет жизни ради осуществления намеченной цели. Вот как описывает это очевидец события полковник Жан Леруа.
«Тхай Лап Тхан, новый губернатор провинции Кошиншин, и генерал Шансон, командующий южной группой войск, прибыли, чтобы присутствовать на торжественном параде войск и принять знаки почтения от населения, под звуки тамтамов и барабанный бой, под приветственные крики толпы представители власти вышли из машины к подножию трибуны.
Вдруг один молодой вьетнамец прорвался через полицейский кордон. Это был доброволец-смертник. Он остановился перед губернатором Тхай Лап Тханом и расстегнул пояс. Ужасный взрыв потряс воздух. Террориста разорвало пополам. Нижняя часть его тела была уничтожена в прах. Потянув за пояс, он взорвал связку из восьми клетчатых, покрытых пластиком гранат американского производства. От него осталась лишь кровоточащая верхняя половина тела, голова не была повреждена, что позволило полиции установить личность террориста. Его звали Нго Ван Шук. Он принадлежал к группировке Трин Мин Тхе, которая сражалась против французов и одновременно против Вьетнама при поддержке ЦРУ… Самоубийца достиг своей цели — израненные осколками Тхай Лап Тхан и генерал Шансон умерли вместе с ним».
В мемуарах И. Оренбурга есть любопытный эпизод. Приведение этого эпизода об особенностях характера террористов дает возможность вычленить то обстоятельство, что мир, в котором живут террористы, замкнут внутри. В этот замкнутый мир очень трудно проникнуть, поэтому преступник имеет резко ограниченные связи с внешним миром, что чрезвычайно затрудняет
«У меня был диковинный разговор с левым эсером, террористом Блюмкиным, который убил графа Мирбаха, — пишет Эренбург. — В начале 1921 года он стоял за Советскую власть. Савинков тогда находился в Париже и поддерживал интервенцию. Узнав, что я еду в Париж, Блюмкин меня спросил, увижу ли я Савинкова. Я ответил отрицательно — наши пути разошлись. Блюмкин сказал: «Может быть, вы его все-таки случайно встретите, спросите, как он смотрит на уход с акта…» Я не понял. Блюмкин объяснил: его интересует, должен ли террорист, убивший политического врага, попытаться скрыться или предпочтительно заплатить за убийство своей кровью. Бесспорно, встретив Савинкова, он его убил бы как врага; вместе с тем он его уважал как террориста с большим стажем. Для таких людей террор был не оружием политической борьбы, а миром, в котором они жили».
Последнее наблюдение очень тонкое и верное. Действительно, на каком-то этапе первоначальные благородные (с точки зрения террористов) цели отступают на задний план. Террор становится не средством, а целью, поскольку превращается в способ существования, самоутверждения, самореализации личности. А отсюда один шаг до истерии, экзальтации и тому подобных явлений, толкающих на заведомое самоубийство.
Вот здесь-то и может сработать принцип, который можно назвать принципом Герострата, который совершил преступление, чтобы обессмертить свое имя. Ему, как мы видим, это удалось. Похоже, что это и удалось современному Герострату, уничтожившему талантливейшего человека, чтобы прославить свое имя. Таким образом, можно предположить, что убийство Владислава Листьева совершено человеком, которому не давали покоя лавры ведущего тележурналиста страны, имелось глубоко личное предубеждение против деятельности тележурналиста и на все это накладывалась неизвестная психическая патология.
Прежде, чем приступить к изложению подробно сущности своей версии об убийстве Владислава Листьева необходимо характеризовать, описать данного человека.
Кем же был Влад Листьев? Что это был за человек? Думается, что выдержки из прессы, характеризующие как самого Влада Листьева, так и отношение людей к убийству, могут дать читателю некоторое представление об этом человеке.
В печати Влада Листьева не раз характеризовала как человека современного, делового, интересного и знаменитого. Ко всему красивого и интеллигентного. Нет сомнений, что Влад Листьев воспринимался как олицетворение новой России, страны, которая прорвала оболочку тоталитарного режима и, окровавленная и искореженная перестроечным процессом, внезапно появилась на мировой арене, требуя к себе уважения и заявляя о своем лидерстве. Однако это страна также непрерывных убийств и бесконечных рапортов министра МВД об улучшении борьбы с преступностью. Словно зародышевый послед на утробного места, тянется из прошлого бюрократическая сущность чиновенства от милиции. Теперь людей в России делят на тех, кого могут убить, и кого нет. Создается впечатление, что милиции словно не существует вообще, или же она занята совершенно иными делами, но только не преступностью.
Влада Листьева причисляли к когорте тех, кого убить не могли. Это понимали, кажется, все, и поэтому охрана была ему не нужна. Сейчас уже это так не кажется.
Всеволод Богданов, председатель Союза журналистов России сказал, что после убийства Владислава Листьева мы обязаны жестко поговорить с правительством.
Следовательно, В. Богданов видит виноватого в правительстве.
Святослав Федоров, офтальмолог, высказался следующим образом:
— Листьев и кто был рядом с ним как раз понимали суть тех явлений, которые происходят в стране. Такие люди, как Листьев, мешали этой системе, и многие из вас (журналистов), мешают ей.