Кто услышит коноплянку?
Шрифт:
* * * Ира решила так: кому дорога память о Лизе - тому ничего не надо напоминать, а потому никого в этот день она не звала. Раньше всех, в десять утра, пришел Виктор.
– Давай я тебе помогу.
Он уже три месяца жил у своих друзей в ближнем Подмосковье. Ира подала заявление на развод, но не хватало, как ей объяснили, судей, и их дело все никак не могли рассмотреть. Сегодня Ира не стала ругаться. Спросила:
– Деньги есть?
– Немного.
– Возьми в обычном месте, в шкафу, сбегай в магазин, я не все купила.
– Хорошо, давай сумку.
– Уже забыл, где сумки лежат?
–
– Видимо, этот вопрос волновал Боброва.
– Не болтай ерунды. Когда появится - узнаешь первым. Обещаю. Еще через час пришла Наташа. Они теперь виделись очень редко. Узнав, что Котеночкина часто бывает у Вороновой, Ира вначале даже немного ревновала, но потом смирилась. Наверное, все-таки их больше объединяла Лиза. А сегодня Наташа прямо с порога предложила:
– Говори, что делать надо. Я специально пораньше пришла, чтобы помочь. Когда еще через некоторое время пришла Софья Воронова и тут же, не раздеваясь, попросила:
– Ирочка, давай мне фронт работы, - то Боброва не выдержала и рассмеялась:
– Уже все готово, помощники. Как сговорились. Впрочем, много гостей Ира и не ждала. Ее две подруги уехали на свои дачи, друзей мужа она не видела давно. Последней подъехала Мещерская. Воронова удивилась:
– Я думала, ты на даче.
После встречи Нового года отношения между подругами заметно охладели. Инициатором стала Софьямладшая. Заверения Мещерской, что, приглашая Коваленко, она действовала из лучших побуждений, только усугубили положение. И хотя внешне мало что изменилось и обе Софьи перезванивались друг с другом, прежней сердечности в их отношениях уже не было. Но сейчас Воронова была искренне благодарна Мещерской за то, что она, отказавшись от традиционного семейного праздника на даче, осталась в Москве, чтобы помянуть Бобренка.
Впрочем, Ира сразу же сказала, когда пять человек уселись за стол:
– Дорогие мои друзья! Сегодня у нас не поминки. Сегодня - день рождения моей... нашей Лизы. Если буду плакать... вы уж простите. Ровно год назад мы отмечали ее девятилетие. Из тех, кто сейчас находится здесь, на нем были мы с Витей и Наташа. Это был замечательный день рождения. Другого такого у Лизы...
– Ира заплакала.
– Ира, сядь, успокойся.
– Виктор обнял жену за плечи.
– Я спокойна. Ничего. Просто... теперь я понимаю, что самое страшное на свете - пережить своего ребенка... Мы с Витей это пережили, а может, и не пережили... Я обещаю, что больше сегодня плакать не буду... Лиза была светлым человечком. Наверное, Бог ее и взял к себе потому, чтобы вся эта грязь, которой так много в нынешней жизни, ее не касалась. Она была светлой и очень жизнерадостной девочкой. А потому давайте представим, что она здесь, рядом с нами... Господи, ведь обещала... рядом с нами и... Не умею я говорить, но, надеюсь, вы меня поняли.
– Поняли, Ирочка, - сказала Наташа, которую поддержали и другие.
– Я еще последнее хочу сказать. Сегодня я... сегодня мы с Виктором никого не звали. Никому не напоминали о том, что у Лизы первого мая день рождения. Вы пришли по зову сердца. Спасибо вам. Всех вас Лиза очень любила. Жаль, нет еще одного человека - вы знаете, о ком я говорю. Значит, он не смог приехать... Помню, как она готовила вам свои прощальные подарки... Для меня это было самым тяжелым. Мам, говорит мне она...
– Тут Ира разрыдалась. Поднялся Виктор.
– Ира, все, отдохни. Ты правильно все говоришь, а потом реветь начинаешь. Лиза бы огорчилась... Давайте помянем... мою дочку и...
– заплакал и он.
– А ну вас, - рассердилась Наташа.
– Я беру власть в свои руки... Они выпили. Потихоньку завязался разговор. Уже более спокойный, без слез. Неожиданно в дверь позвонили. Наташа посмотрела на Воронову, та на Котеночкину. Вошел, смущаясь, отец Борис.
– Извините, опоздал. Можно я присоединюсь к столь достойным людям?
– Проходите, батюшка, - захлопотала обрадованная Ира. Виктор побежал в кухню за стулом.
– Ты думала, что он приедет?
– тихо спросила у Софьи понявшая все Мещерская.
– В глубине души надеялась, но не то чтобы очень.
– Младшая?
– Что?
– Аркадий Ревазович от тебя отстал?
– Пока нет. Как и обещал, я по уши в его розах.
– Куда их ставишь?
– Даша их в мусоросборник выносит.
– А ты не принимай их.
– Спасибо за совет. Он розы через посыльных передает. Звонок - вам букет - распишитесь.
– Прости меня, - вдруг сказала Мещерская.
– Да что уж там. Ты ведь и правда хотела как лучше. Слушай, ты еще хлюпать будешь!
– Подожди. Ты еще не знаешь всего. Я...
– Знаю, - улыбнулась Воронова.
– У тебя замысел коварный был. Бабник Коваленко пудрит мне мозги, я перестаю думать о Кирееве, но тут появляется Ферапонтик.
– Ты меня презираешь?
– Да люблю я тебя, хотя не знаю, за что. Дело ведь не в Кирееве, старшая.
– А в ком?
– Во мне. Я другая стала, понимаешь? И благодаря Бобренку тоже. Мещерская пожала под столом руку Софьи.
– Спасибо. Я отошью этого Аркадия.
– Я сама справлюсь.
– Кстати, мы давно с тобой сердечно не общались. Недавно Ферапонт девушку домой приводил знакомиться. Нам с Ильей понравилась. На тебя чем-то похожа.
– Я рада. Правда, старшая, очень рада. Вот только жаль, пойдут внуки - забудешь ты меня совсем. Мещерская не успела ответить. Воронова, взяв бокал и поднявшись, попросила:
– Если позволите, я хотела бы сказать несколько слов. Все замолчали.
– Я здесь младше всех и не имею, наверное, права говорить прежде Наташи, которая столько лет была для Бобровых надеждой и опорой.
– Перестань, - засмущалась Котеночкина.
– Отец Борис должен бы как священник говорить прежде меня. Да и Софья Мещерская, с легкой руки Лизы ее все стали называть старшей, тоже - она все-таки создала тот фонд, о котором мы так мечтали в прошлом году. Я отошла от участия в этом деле, Наташа, загруженная сверх меры, - тоже, а Софья не сдалась.
Пришла пора смущаться и Мещерской:
– Ничего я особенного и не сделала.
– И все-таки, почему я взяла слово и именно сейчас? Хочу сказать вам то, что еще никому не говорила. Во время моего прощания с Лизой мы... В русском языке есть слово "побрататься", то есть стать братьями. Мы стали сестрами. И получается, Ирочка и Витя, я стала вашей названой дочерью, хотя понимаю, что по возрасту не намного младше вас. То, что я скажу сейчас, считайте, говорю и по поручению Лизы.