Шрифт:
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эти рассказы были написаны в разное время о разных людях. Преимущественно о тех, с кем свела судьба в период срочной службы. Кому-то они могут показаться лакировкой действительности, кому-то вопиющим нарушением воинской дисциплины, кому-то милитаристской пропагандой, кому-то просто байками…Сколько людей – столько мнений и каждый видит в них лишь то, что хочет увидеть.Но армия – это зеркало общества, и, как говорит народная пословица – «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива!» Не стоит, читая эти истории, обманываться, что служба протекала весело и пьяно. Хватало и тягот, и лишений. Просто самые веселые и интересные моменты как раз были сопряжены именно с выпивкой и нарушением воинской дисциплины.
Как получилось – решать Вам, уважаемый читатель!..
Искренне Ваш. Автор.
Камаз
– Равняйсь!.. Смирно!.. Вольно! Слушай задачу…
Поеживаясь от утренней прохлады, мы стояли на широком плацу. Естественно, задача сводилась к уборке территории. Территория была немаленькая, привезли сюда вчера вечером, разглядеть и прикинуть объем работ мы смогли только сейчас. Перспективы не радовали…
Здоровяк-сержант обвел всех взглядом:
– Сейчас начнем убирать территорию. Все дружно возьмут лопаты и метлы, и будут собирать мусор. Один будет заниматься вывозкой. Кто ездил на КАМАЗе – выйти из строя!..
Сильно сомневаюсь, что кто-либо из дружно сделавших два шага вперед, когда-нибудь сидел за рулем КАМАЗа, в лучшем случае – ГАЗа или ЗИЛа, однако у всех глаза горели решимостью, а желания махать метлой в них, напротив, не наблюдалось. Я остался стоять на месте отнюдь не по этой причине. На КАМАЗе то я как раз ездил, благо, друг мой крутил баранку на этом "татарском выродке", как он его называл. И прокатиться давал. Причем, большой радости от езды я не испытал. В грузу он идет достаточно мягко, но порожняком ловит все колдобины. Кто ездил – знает… Но не поэтому я остался на месте. Маловероятным казалось, что едва приехавшим молодым доверят такую машину, как КАМАЗ. Слишком уж это попахивало какой-то провокацией. Хотя, кто знает, а вдруг у них тут порядки такие и сейчас машины распределять будут. Мысли путались в голове, но делать два шага вперед я все же не стал. Новенькие кабины характерной формы в количестве трех штук виднелись за забором парка; желающих же сидеть в теплой кабине, свысока наблюдая за машущими метлами невезунчиками, было значительно больше, нежели единиц техники.
Покрутив головой, я обнаружил кроме себя еще пятерых, не умеющих ездить на КАМАЗе. Судя по всему – таких же недоверчивых, а может, и действительно не ездивших. Остальные двадцать человек готовы были хоть сейчас в бой.
Сержант обвел взглядом строй, с непроницаемым лицом посмотрел на нас, оставшихся стоять на месте, затем вытащил из кармана блестящий ключ, и, выбрав одного самого желающего, весь вид которого просто молил о том, чтобы всемогущий "таварыщ сэржант" остановил свой выбор именно на нем, подозвал того к себе. Остальные, с завистью глядя на счастливчика, заняли свое место в строю.
– Фамилия!
– Рядавой Алиев, таварыщ сэржант!
– Точно на КАМАЗе ездил? – сержант недоверчиво посмотрел на него.
– Так точна! Ездыл!..
– Хорошо! Вот ключ. Сейчас бежишь в парк, берешь КАМАЗ номер 13-90. С этого дня ты будешь постоянным водителем этой машины. Чтобы всегда была исправна, вымыта и готова к эксплуатации. Все понял?
– Так точна! – довольная улыбка прямо-таки рвалась наружу…
– Повтори номер!
Алиев, радостно улыбаясь, повторил.
– Молодец! Хорошая память. Кто ты теперь?
– Пастаянный вадитэл, таварыщ сэржант.
– Правильно. В парк бего-о-о-ом… Марш!..
Грохоча сапогами, довольный Алиев понесся к воротам
– Сэйчас вазьметэ метла и лапаты и будете убирать территорыя. Адын будет вывазыт!.. – он сделал паузу и с наслажднием изрек: – Кто умеит на КАМАЗе ездыть – выйти из строя!..
* * *
Всё пропьем, но флот не опозорим!
Праздник 7 ноября. Для всех. Шуршат только те, кто в нарядах, остальные предаются ничегонеделанью. В части дежурный, остальные офицеры празднуют по домам или в кабаке, кто где, короче… Я же был отправлен на «шишиге» в распоряжение комендатуры. Задача состояла в развозе пьяных и не очень, тел либо на губу, либо по домам, в зависимости от степени знакомства залетчика со старшим патруля. По домам в основном, развозились господа офицеры, коих было по пальцам пересчитать, рядовой и сержантский состав, имевший несчастье попасться, доставлялся на гарнизонную гауптвахту…
Старший патруля – капитан Виноградов. В кузове – патруль – человек пять курсантов УВВАКУ (Уссурийское Высшее Военное Автомобильное Командное Училище), за рулем – я, еще на первом году службы.
Вечер… Редкие фонари скорее подчеркивают темноту, нежели освещают улицу. Виноградов не в духе. Празднование в разгаре, за столом, наверняка, уже не по одной бутылке оприходовали, а ему, волей случая, в патруль повезло попасть. На улицах – ни души. То ли переловили всех, то ли попрятались… Шишига медленно ползет по кривой улочке окраины. Вдруг капитан настораживается и внимательно вглядывается в проулок, который только что проехали:
– Ну-ка, тормозни!
Машина замирает на месте, Виноградов, открыв дверцу, пытается что-то разглядеть в длинных рядах гаражных боксов:
– Давай туда потихонечку!.. Фары погаси, иди на габаритах!
Поворачиваю. В сиротском свете единственной, чудом сохранившейся лампочки возникает неведомо куда бредущая фигура в бушлате с погонами старшины второй статьи. Шапка отсутствует, из карманов торчат две бутылки водки. Клиент готов. В нем сидит уже не меньше пол-литра, куда он бредет, по-моему, и сам не представляет, ноги не держат, и траектория его движения представляет собой хитрый противолодочный зигзаг.
– Во! – оживляется Виноградов,– давай-ка за ним медленно! Там стенка между боксами, перепрыгнуть не сможет, там мы его и возьмем, никуда не денется…
Медленно продолжаю двигаться за бедолагой. После очередного падения, поднявшись, он замечает шишигу, и, несколько протрезвев, начинает, как ему кажется, отрываться от преследования. Причем, скорость отрыва практически равна средней скорости пешехода, но старшина этого не замечает и «бежит» прямо на стенку, в которую упираются торцами ряды боксов.