Кто в замке король
Шрифт:
*
Я завопил. Я вопил, корчился, и пытался закрыть глаза руками.
А потом сорвался вниз.
Летел, и продолжал вопить, понимая, что сейчас меня вобьет в эту бесконечную кирпичную трубу, и я останусь там навеки. Сгниёт одежда, обнажатся кости. И никто не найдет скелета в этой каменной ловушке.
Но мне удалось замедлить падение, правда, ценой разбитых коленей и локтей. Раскорячившись, я завис в зловонной тьме, боясь открыть глаза и ощущая на щеках потоки горячей крови.
Кровь была солёная. И подозрительно похожая
И тогда я открыл глаза. Хоть вокруг и было темно, но я понял, что никто не лишил меня глаз, что это был кошмар, видение, призрак кошки. Призрак, вот именно. И когти у неё тоже были призрачными… И плачу я — от облегчения.
*
Я вылез. Не помню, как — но вылез. Живой, более-менее здоровый, и даже зрячий.
Я вывалился на балкон и упал, раскинув руки. Моросил дождь, было сумрачно и серо, но это был дневной свет. И это был живой настоящий дождь — он добирался до моего лица и смывал, смывал всё, начиная с крови.
Зверски хотелось курить.
Я разделся догола, оставив всю одежду здесь же, на балконе, — как будто освободился от скверны. И пошёл в ванную.
Улёгся в пену и закрыл глаза. Я знал, что сейчас, в этот самый момент, кошки бродят по балкону, и, может быть, по квартире. Поворачивают морды на плеск воды. Натыкаются друг на друга…
Да, надо было позвать священника и освятить квартиру — так делали некоторые соседи, вселяясь в этот дом.
И одному здесь ничего не сделать. Требовался помощник. И, пораскинув мозгами, я понял: помощником сможет быть только тот, кому не потребуется много объяснять, кто и сам понимает, что к чему.
Валера.
10
Прошла жутковатая бессонная ночь.
Я стоял одетый у зеркала и натягивал на ногу туфель, который никак не налезал. И в этот момент зазвонил телефон. Я, конечно, обрадовался. Подумал, что это жена: беспокоится, наверно. В кои-то веки… Выронив туфель, прижал к уху трубку.
Это действительно была жена.
— Ты где был? — спросила она бесцветным голосом. Вопрос был настолько сакраментальным, что я поначалу растерялся.
— Когда?
— Вчера. Вечером, — в голосе добавлялось металла.
— Ну, где… Выходил куда-то… В мага…
— Не ври! — спокойным — и от этого куда более жутковатым — голосом сказала она. — Мы вчера под дверью с дочкой часа два простояли!
— А чего стояли? Зашли бы… — я всё ещё ничего не понимал.
— Зашли?? — взвилась она так, что я чуть не выронил трубку. — Дверь была изнутри закрыта! На засов! Мы чуть звонок не оборвали, дочка кулачки отбила!.. А плакала как! Даже соседка выглянула!..
Я молчал, мыслям стало тесно в голове, и голова, кажется, стала распухать.
— Ну… Может, я на балконе был, курил, может быть…
— Не ври! Не ври!..
— Ну, ладно. А как, по-твоему, где я был?
— Ах, где ты был?? Где был? Тебе лучше знать!..
Отбой.
Я чертыхнулся, поднял туфель и стал снова натягивать его. И снова выронил: новый звонок.
Схватил трубку:
— Люда, я…
— С бабой ты был! — взвизгнуло в трубке. — Сволочь!
Я выронил трубку, она ударилась о стену и стала покачиваться. Я тупо смотрел под ноги: под ногами шлялось существо призрачной кошачьей породы. Оно пыталось ласкаться, жмуря бельма, а хвост у нее противно дёргался.
— Брысь! — я машинально хотел отодвинуть кошку, но нога прошла сквозь неё.
Взял трубку. Вопреки ожиданию, жена еще была на связи, и что-то орала; сквозь её вопли доносилось дочкино: «Мама! Не надо! Ну, перестань». А потом — тещино: «Говорила я тебе — не связывайся ты с ним, говорила же!..».
— Стервы, — вдруг отчётливо выговорил я и повесил трубку.
Глянул в окно: что же это сейчас? Утро или вечер?
И увидел лишь вереницу бесплотных тварей, шествовавших из ниоткуда в никуда.
Пора бежать отсюда. Пока не случилось что-нибудь ещё хуже…
*
Я не успел, конечно. Они сидели у порога плотно, спина к спине, обратив ко мне свои слепые ненавидящие глаза.
— Брысь, — прошипел я, и замахнулся туфлей.
Разумеется, ни одна кошка из тех, что сидели на площадке, не пошевелилась. Зато сзади остро пахнуло кошатиной: из открытой двери балкона в кухню лезло нечто чудовищное. Комок кошек, нет, шевелящаяся гора кошек, заполнявшая едва ли не весь проём.
Я быстро захлопнул дверь на кухню — благо, она была притерта и хорошо держалась. К тому же, чтобы открыть её из кухни, нужно было дёргать на себя. А у кошек, как известно, лапы коротки. Даже у призрачных…
Из-за двери раздался надрывный душераздирающий многоголосый вой. Кошки пошли на штурм.
Я рванул на себя входную дверь — те, что сидели у порога, зашипели и раскатились в стороны. Торопливо оттянул железную дверь и хотел отодвинуть железный засов. Не тут-то было. То ли он заржавел, то ли эти твари, вышедшие из ада, что-то сделали с ним.
Я пожалел, что я не собака, не змея, не крокодил. Кого еще они боятся?..
Огня!
Я только в голливудских фильмах видел, как поджигают струю из распылителя и действуют им, как огнемётом. Поэтому пошел по дедовскому пути: свернул газету, вставил в раструб кусок ваты и смочил его растворителем — благо, он был тут же, под рукой, в коридоре.
Кошки настороженно прислушивались ко мне, но сидели смирно, кружком.
Я щёлкнул зажигалкой, подставил огонёк к раструбу. Газета затлела, потом появился синеватый огонёк. Я помахал газетой — пламя затрещало и рванулось вверх, обдавая меня копотью и распространяя зловоние.
Кошки исчезли.
Я распахнул дверь на кухню, готовясь к сражению — но и здесь было пусто.
По-видимому, я сошел с ума.
Вышел на балкон. Было темно, как ночью: свинцовые брюхатые тучи нависли над городом; дома казались неестественно белыми на фоне сгустившейся синей тьмы.