Кто в замке король
Шрифт:
Ноль эмоций.
А потом кот неторопливо поднялся, подошел к дивану, потянулся к моей руке и… лизнул её.
Я вздрогнул, испытывая почти отвращение. Всякое напоминание о могильнике в стене вызывало ощущение, что земля вот-вот поплывёт из-под ног. А тут ещё Чип. Со своей глупой кошачьей лаской…
Острая боль пронзила руку, да такая, что потемнело в глазах. Я вскрикнул, увидел, что Чип вонзил зубы мне в ладонь, как раз между большим и указательным пальцем, вонзил так глубоко, что кровь заструилась у него по усам.
Я вскочил, пытаясь стряхнуть с руки эту тварь, а потом стал отрывать
Левой рукой я попытался разжать его челюсти. Он заурчал, клыки его, острые, как иглы промышленной швейной машины, ещё глубже вошли в кость.
И тогда я, наклонившись, стал изо всех сил бить его об пол. Он взлетал как тряпка, и после нескольких ударов действительно стал похожим на тряпку. А я всё пытался его как-нибудь стряхнуть с руки. А потом, уже не чувствуя никакой боли, а только ярость, ударил кулаком в стену. В его кошачьем тельце что-то хрустнуло. Он вытянулся, задергался, глаза его заволокли плёнки, похожие на бельма. Челюсти, наконец, разжались. Я выдрал его из своей руки, метнулся в кухню, и швырнул его в открытую балконную дверь, на балкон.
Всё! Надеюсь, что и с этой тварью тоже покончено.
9
Жена вернулась с работы. Осмотрела мои раны. Сказала, что лучше пойти в больницу. Потом сказала, что, пожалуй, отвезёт дочку к тёще прямо сегодня.
И стала собирать её вещи.
Я сидел на диване, положив руку на колени. Кровь просачивалась сквозь бинты, и рука, залитая зелёнкой так, что потеки были видны до локтя, начинала распухать и даже, кажется, синеть.
— Наверно, — сказал я, — тебе пока тоже лучше остаться там.
Она помолчала. Потом поставила набитый вещами пакет у дверей.
Повернулась ко мне:
— А ты?
Я подумал.
— Я останусь.
— Как хочешь, — сказала она. — Всё-таки вызвал бы «скорую»…
— Да ну их, — отмахнулся я. — Будут про бешенство спрашивать, уколы делать… Ничего. Как-нибудь обойдётся.
Потом сказал:
— Не беспокойся. Я позвоню, когда…
Она уже стояла у дверей. Постояла-постояла, и, наконец, буркнула что-то вроде того, что «это никогда… никогда не кончится».
И ушла.
*
Всё, что мне было нужно, я купил неожиданно легко и недорого. Оказывается, даже на нашем захудалом районном рынке можно купить и шахтерскую каску с фонарем и аккумуляторами, и «кошки», и даже относительно новый противогаз. Все это я купил у мужичков, торговавших разным бытовым железным хламом у входа на рынок.
Я не знал, что мне ещё может понадобиться. Решил, что после первого спуска докуплю остальное.
Первого спуска. В кошачий ад.
*
Хотя стена и казалась достаточно толстой, внутри оказалось тесновато. А, кроме того, очень душно. Я и забыл, каково оно — быть в противогазе. Точнее, не очень твёрдо и знал.
Стёкла противогаза мгновенно запотели, пот стал заливать глаза едва ли не сразу, как только я влез в дыру, вынув несколько кирпичей и привязав крепкий капроновый жгут к ручке балконной двери.
Так что, несмотря на фонарь, я почти ничего не видел. Только чувствовал спиной и боками холодные стены, которые почему-то были не гладкими, а угловатыми.
Ещё немного — и я бы, наверное, застрял. И висел бы во тьме, пока не задохнулся.
Может быть, меня нашли бы и вытащили — как я ту кошку. А может быть, замуровали бы дыру — ну, нашлась бы добрая, и, хм… сообразительная душа.
Помнится, я решил возвращаться. Потянул веревку на себя, а она отчего-то не натянулась. Я потянул ещё и ещё — машинально, и при этом, надо сказать, удивляясь, что она так растягивается. А потом сверху на меня свалилась балконная ручка. Ударилась в стёкла противогаза. Верёвка легла сверху, и стало темно.
*
Далеко вверху сияло пятнышко света. Я смотрел на это пятнышко, подняв голову вверх, полуослепший от пота, а может быть, и слёз. Смотрел сквозь мутные стёкла противогаза.
Руки были вытянуты по швам, и я уже не мог их освободить. Под ногами было что-то податливое, мягкое, мокрое…
Потом я понял, что надо шевелиться. Только так и можно освободиться и попытаться подняться наверх. Я стал двигать плечами, локтями, ногами — всеми частями тела, и казалось, что я постепенно превращаюсь в куклу со множеством шарниров. Ну, если помните, ту самую, из студенческой песенки: куклу с локтями вперёд и с коленками назад.
И, наконец, мне удалось сдвинуться с места. Сначала я пополз вниз, а потом, задержавшись локтями и коленями, потихоньку начал подниматься. Сантиметр за сантиметром — и на каждый уходила бездна времени, или мне это только казалось. Я уже мечтал содрать с головы противогаз, эту липкую резиновую шкуру, которая облепила голову и лицо, как желудок осьминога, обволакивающий жертву. Противогаз становился частью головы. Вместо лица — резиновая морда; был человек — и не стало. Безымянное нечто, вроде Неизвестного солдата Первой мировой войны, героя рисунков Кэте Кольвиц.
Одно плечо поднималось — другое опускалось. Что-то похожее на коленвал. Вверх. В туфлях что-то хлюпает. Жижа. Может быть, это кровь, которая течёт из моей разодранной руки.
Прошла тысяча лет, пока пятнышко вверху не приблизилось, не приобрело контуры. Теперь я даже мог разглядеть пятно света, падавшее на кирпичи. Мне уже хватало места двигать руками и ногами, и я высвободил одну руку, уронив что-то вниз — может быть, это вывалился аккумулятор, или разводной ключ, который был у меня за поясом — не знаю. Тогда, поняв, что путешествие закончилось, я с наслаждением отодрал от лица противогаз и швырнул его вниз. И вдохнул полной грудью свежего, чистого воздуха. Хотя, очень может быть, что воздух этот был всё тем же смрадом — но мне он показался благоухающим дуновением земляничной поляны. Да. С привкусом палой хвои и разогретой на солнце смолы…
Я мечтал об одном — добраться до выхода, выползти на свет, родиться заново.
Только зря я об этом мечтал. Потому что, едва я приблизился к отверстию настолько, что мог достать его рукой, — свет заслонил силуэт кошки.
Я подтянулся обеими руками и оказался лицом к лицу… нет, лицом к морде, — хищной, щекастой, клыкастой морде здоровенной, неправдоподобно огромной кошки.
Из её глаз лился зелёный яростный свет. Она зашипела.
А потом протянула лапу, и как бы играя, запустила острый, как бритва, коготь прямо мне в глаз.