Кто всю кашу заварил
Шрифт:
В первые годы правления Михаил Сергеевич «верил народу», считал его своей опорой. Это потом ему стало казаться, что люди глухи к его новациям, они отстали в своем развитии, не понимают предлагаемых преобразований, и он все меньше им доверял.
…Тогда в Тюмени были намечены для решения многие проблемы нефтегазодобычи. На совещании отчитывались поставщики техники, труб, различных материалов. Решались и вопросы социального порядка: намечалось ускорить строительство жилья, поставить больше товаров народного потребления, особенно теплых вещей. Но с чем Горбачев решительно не согласился, так это с необходимостью расширить кооперативное строительство на «Большой земле», в центре страны, на юге, о чем его просили северяне.
– Жить надо здесь, – уверенно говорил он окружавшей его огромной толпе. – Здесь воспитывать детей и оставаться после выхода на пенсию.
Это были, конечно же, не очень-то продуманные слова, люди не просто молча воспринимали их, но и активно, иногда со злостью доказывали, что Заполярье – это не Ставрополье и даже не Пермская область… Но генсек уже «закусил удила». Он с таким жаром и убедительностью доказывал, что следует осваивать север и жить тут постоянно, ибо здесь хорошие условия, благоустроенные дома, что я подумал, а вернемся ли мы сами в Москву? Не тут ли осядем, учитывая очень хорошие условия жизни?..» (Болдин В.И. Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С.Горбачева. – М.: Издательство «Республика», 1995, стр. 96-98).
Глава четвертая
ЭХО ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ КАТАСТРОФЫ
26 апреля 1986 года в результате взрыва реактора четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции произошла крупнейшая техногенная катастрофа, ставшая глобальной трагедией для СССР и грозным сигналом всей человеческой цивилизации. Мир содрогнулся, мгновенно вспомнив, к каким жутким последствиям в 1945 году привела варварская американская бомбардировка атомными бомбами японских Хиросимы и Нагасаки. После чернобыльской аварии, обострившиеся до предела инстинкты самосохранения заставили все правящие элиты и простых жителей планеты вновь пересмотреть отношение к экологии и охране окружающей среды. Отныне эти проблемы стали важнейшими приоритетами в политической и обыденной жизни…
Чернобыльские события весьма своеобразно, а по сути вполне логично и закономерно, отозвались в Тюменской области. В погоне за большой нефтью и газовым изобилием очень ранимой северной природе наносился непоправимый урон. Черный коптящий дым от постоянно горящих факелов попутного газа, бездумное уничтожение флоры и фауны при прокладке нефтегазопроводов и возведении промышленно-гражданских объектов – все это было по сути не только экологическим, но и гуманитарным преступлением. Об этом знали все, однако железная воля государства и политическая целесообразность до поры до времени выносили эти больные вопросы за скобки главной повестки дня, где добыча нефти и газа любой ценой убивала на корню такие, казалось, второстепенные вопросы.
Автору этой книги было четырнадцать лет, когда в большое июньское половодье 1963 года все шламовые отходы от первых пробуренных геологами скважин в окрестностях Усть-Балыка, сброшенные зимой на рельеф вблизи буровых, оказались в реке Юганская Обь. Это была реальная экологическая катастрофа: на речных берегах сплошной белесой полосой лежала отравленная и гниющая рыба, здесь же рядом в мазутной жиже целыми семействами погибали халеи (большие чайки) и другие пернатые, травились рыбой и умирали бесчисленные таежные хищники. Чеускинский колхоз имени Ленина не выполнил планы по вылову рыбы, плашкоуты – промысловые суденышки сохли на берегу, все рыбаки-любители переключились на дальние озера, где можно еще было добыть нормальную рыбу для пропитания семей. Были случаи, когда неосторожные и несведущие люди, в основном приезжие первоосвоенцы, получали тяжелые пищевые отравления после употребления в еду пропитанной нефтью рыбы.
Такое рукотворное бедствие накрыло тогда все прибрежные территории Среднего Приобья, где шло активное разведочное бурение, а буровые отходы и первая нефть просто сливались тут же на окружающую местность. Только после этого чрезвычайного происшествия на буровых установках стали сооружаться специальные шламовые амбары для сбора отработанных технологических растворов и нефтевыбросов. Память о тех событиях до сих сохраняется на стволах прибрежного тальника – черная мазутная линия, теперь уже на выросших деревьях, протянулась не только по берегам Юганской Оби, но и большой Оби, напоминая о той, пожалуй первой, экологической трагедии на нефтяных Северах Тюменской области…
––
После Чернобыля экологическая безопасность и внимание к охране природы оказались в эпицентре всех политических и директивных решений ЦК КПСС в сфере промышленности и сельского хозяйства. Одновременно спонтанная, но мощная волна «зеленых» затопила всю страну. Доморощенные экологи активно вписались в перестройку и гласность, в пику закосневшей партийной пропаганде начали реально влиять на общественное мнение и массовое сознание. При поддержке интеллектуальной и творческой элиты они сумели спустя год после визита М.С.Горбачева в Тюменскую область «сломать хребет» одному из самых одиозных и авантюрных проектов общесоюзного масштаба – повороту сибирских рек Оби, Иртыша и др. в южные районы страны и среднеазиатские республики СССР.
В этой истории с негативной стороны неожиданно «засветился» и первый секретарь обкома Г.П.Богомяков. Как он, профессиональный гидрогеолог и один из тех, кто не дал в начале 60-х осуществиться еще одной гиблой затее – сооружению Нижне-Обской ГРЭС в низовьях Оби, оказался в числе высокопоставленных лоббистов безумно дорогого и абсурдного проекта по переброске водных ресурсов на юг – до сих пор для многих остается загадкой. Единственным оправданием может служить лишь то обстоятельство, что много воды утекло с тех пор, когда одаренный паренек из далекой сибирской провинции, а затем подающий надежды молодой ученый Геннадий Богомяков был гораздо ближе к реальной жизни, людям и природе. Теперь уже другими путями-дорогами ходил основательно забронзовевший в своей партийно-государственной опытности, самоуверенности и непогрешимости товарищ первый секретарь обкома Богомяков…
Решение Политбюро ЦК КПСС от 16 августа 1986 года прекратило проектные работы по переброске части стока северных и сибирских рек в южные районы страны. Оно однозначно было принято в числе неотложных мер после апрельской аварии на Чернобыльской АЭС. Более того, рождение этого документа проходило в ожесточенной борьбе так называемой «хлопковой мафии» с защитниками природы, которых объединили и возглавили ученый-геолог с мировым именем, академик АН СССР Александр Леонидович Яншин и известный писатель, академик Российской академии наук, главный редактор журнала «Новый мир» Сергей Павлович Залыгин. В конечном итоге победили здравый смысл, отсутствие финансов и настрой горбачевской команды, сумевшей тогда отделить зерна истины от плевел самодурства и коррупции.
Писатель, академик и по базовому образованию тоже инженер-гидролог Сергей Залыгин отмечал положительную роль Богомякова в отказе от строительства Нижне-Обской ГЭС в Салехарде, однако сожалел, что они оказались оппонентами по вопросу поворота сибирских рек. Вот что он писал в своем публицистическом сборнике «Заметки, не нуждающиеся в сюжете»:
«…И я вряд ли победил бы эту глупость, если бы у меня не было союзников. Я о них не знал, но они знали обо мне, зная, в гласную часть проблемы не включались, предпочитали «не засвечиваться», подставляли меня. Действовали за сценой, но, вероятно, только поэтому три моих статьи и увидели свет в «Литгазете» – в газете для теневых умов оказавшейся удобной, самой удобной: писательская, а мало ли что писателям взбредет на ум?!