Кто я?
Шрифт:
— Кто это? — Прошептала Ника, указывая взглядом на громилу. Видимо, ей он тоже приглянулся.
Я пожала плечами, выискивая свободный столик.
— Посиди тут пока, — указала я ей на приглянувшееся место, — а я попробую что-нибудь узнать.
Пробираясь к стойке, я старалась ни на кого не смотреть, зато сама удостоилась пары десятков восторженных взглядов. Брюки, подаренные лесными хранителями, обтягивали каждый сантиметр моего стройного тела, ничего не скрывая от посторонних глаз, а лишь подчеркивая все мои прелести..
— Чего изволите? — Спросил седой трактирщик.
Судить о его расовой принадлежности я не берусь, но он явно не был человеком. Уши были остроконечные, как у меня, только намного длиннее и провисали к кончикам. Это делало его похожим на плюшевого зайку, что был у меня в детстве. Но эльфом он определенно не был, об этом мне сказали маленькие черные рожки, выступавшие через седую шевелюру. Глядя на них вспоминался шкодливый чертенок из мультика. Смесь зайки и чертенка выглядела бы премиленько, если бы не глаза, с подозрением глянувшие на меня из-под кустистых бровей. Я сразу прекратила делать сравнительную характеристику и перешла к делу.
— Я бы хотела горячий ужин, предпочтительнее не из жареных кузнечиков, теплую постель, желательно в кровати и это все на двоих, — покосилась я на подругу, — но есть одно «но», у меня совершенно нет денег.
— Интересное дело, эльф и без денег, — улыбнулся трактирщик. И улыбка его была скорее от бесенка, чем от зайки. Вот прям так и вижу, сейчас предложит продать душу за ужин и ночлег. — Может ваша служанка сможет отработать все необходимое?
— Боюсь, мыть посуду у вас на кухне она не согласится, — вздохнула я, а он рассмеялся. Сейчас точно предложит что-нибудь мерзкое.
— Зачем же вы так. В моем заведении не так часто встречаются прелестные девушки, что бы прятать их на кухне от посторонних глаз.
Я напряглась сильнее, на что это он намекает? Ох, как бы нам не пришлось спать на улице, да еще и после небольшой пробежки.
— Не подумайте ничего плохого, — он заулыбался еще шире, — я просто хочу предложить вашей служанке развлечь моих постояльцев.
Ну, все, пора уносить ноги. Я уже стояла в пол-оборота к выходу, когда трактирщик продолжил.
— Не будет ли столь любезна госпожа, попросить очаровательную деву спеть для этой почтенной публики, — развел он рукой, охватывая таверну, заполненную на девяносто девять процентов мужскими особями различных рас.
Видя, что я собираюсь уходить, ему пришлось сказать это довольно громко. Естественно услышала его не только я, но и все остальные посетители. Несколько десятков любопытных глаз одновременно устремились ко мне, все разговоры стихли, и даже гномов споривших о жульничестве, сейчас больше волновал мой ответ. Если бы я отказала, живой бы меня точно оттуда не выпустили.
— Я согласна, — великодушно махнула я рукой, и толпа взорвалась радостным ликованием.
— Ужин подам через полчаса, для вас велю достать все самое лучшее, — радостно сообщил мне трактирщик и послал на кухню мальчонку с поручением.
Мальчонка, надо отметить, был подозрительно на него похож, хотя от роду ему было не больше лет семи, а самому трактирщику я бы дала не менее семидесяти. Интересная картина получается. Размышляя над этим вопросом, я подошла к Нике.
— Чего это они так радуются? — С любопытством спросила она. — Ты прям фурор произвела.
— Не я, а ты, — пояснила я.
— Это как?
— Ты сейчас концерт давать будешь. Да-да, рот так же открываешь, только что б еще и звуки оттуда раздавались. Желательно приятные, а то публике не понравится.
— А как же «притворишься немой», как я буду немой притворяться и петь одновременно? — Это у нее от внезапной славы в голове помутилось что ли?
— Не будешь ты притворяться немой, — вздохнула я. — К эльфам тут уважение большое, ну, хозяин и подумал, что ты моя служанка раз человек, и предложил спеть, развеять, так сказать, публику. Ты видела их взгляды? Меня бы в случае отказа разорвали бы на мелкие тряпочки! Ну, выручай, а. Это все же лучше, чем мыть посуду.
Подруга еще не освоилась с ролью звезды эстрады, как толпа начала скандировать, требуя зрелищ и стучать по столам чем ни попадя. Нике ничего не оставалось, кроме как встать. Толпа радостно завопила.
— А что петь-то? — спросила она меня, обернувшись.
— Не важно, они все равно тебя не поймут, главное чтоб проняло.
И их действительно проняло. Видно с культурой в этом мире туговато. Из песен застольные да походные, им бы парочку наших герлзбэндов на прокат сдать, озолотиться можно.
Старший сын трактирщика кое-как подыгрывал на каком-то струнном инструменте, толпа прихлопывала и притопывала в такт особо веселым композициям. И им действительно было все равно, что они не понимают ни слова. Главное, что было всем весело. Пыталась Ника исполнить и парочку лирических композиций, но они не пользовались успехом. Бородавчатый громила от ее нежного пения прослезился, а затем так разозлился этому факту, что его пришлось усмирять всем гномам, повиснув попарно на руках и ногах. Так что подруга больше не пыталась заводить песни о любви.
Трактирщик был вне себя от счастья. Такого веселья в его заведения давно не было, при этом никто не дрался, не ломал мебель и не бил посуду.
— Кто был ее учителем? — спросил у меня трактирщик.
— Караоке, — ответила я.
— Никогда о таком не слышал, — удивился тот, — но он очень искусен.
Вечер прошел на ура, и закончился далеко за полночь. Трактирщик приготовил нам комнату на двоих и пообещал принести туда еды, Нику так и не отпустили перекусить. Зато я наелась досыта. Пока подруга распевала песни, трактирщик все носил и носил новые блюда. Не знаю, что это было, и знать не хочу, главное, что было очень вкусно. Я даже подумывала согласиться на предложение трактирщика остаться здесь на недельку другую, о чем не замедлила сообщить подруге.