Кто закажет реквием
Шрифт:
Горбачев, но и подчиненное ему, Крючкову, грозное ведомство не контролирует ситуацию как в собственной стране, так и за рубежом.
Откололась Прибалтика, исчезла ГДР, ширились волнения в Закавказье. Все это были очень неприятные события, но они не являлись самым большим злом.
А самым неприятным для главы передового отряда партии являлся тот факт, что КГБ в ближайшем будущем рисковало остаться вообще без средств. Оставалось рассчитывать на деньги, выделяемые из бюджета, но и этот ручеек при таком мягкотелом президенте и генсеке, которым являлся Горбачев, мог быть стараниями левых сил вообще перекрыт до минимума.
Нужно было идти
Разведке не составило большого труда определить, что за очень многими операциями по перекачке средств из Союза за границу стоят люди, очень тесно связанные с этим не самым заметным пока депутатом ВС РСФСР, хотя внешне, надо сказать, депутат всем вышел — и ростом, и статью.
И Крючков поговорил с Бурейко в марте девяносто первого года.
Тот был предельно откровенным:
— Владимир Александрович, вы не можете не понимать, что Союз трещит по швам. Я не пророк, но думаю, не ошибусь, если скажу, что усиление центробежных тенденций приведет к тому, что уже через год от нас, то есть от России, уйдут все. Сейчас спасение СССР — в России, а спасение России, естественно, в СССР. Понятно, это должен быть совсем иной союз, в первую очередь без Горбачева на посту Президента. Вы же понимаете, что нельзя не считаться с мнением масс — идеология сейчас не работает, а силовое воздействие на них будет малоэффективным. Лучше всего сделать ставку на популярную личность, на харизматического лидера. Нам не надо тратить слишком большие средства на его избирательную кампанию — он и так станет Президентом России.
Но — это еще не все. Нам нужны особые права в составе нового Союза, созданного вовсе не на основе уже существующих соглашений.
Крючков понял, что этот очень серьезный крупный мужчина с несколько мальчишеским выражением лица — из-за оттопыренных ушей, наверное — пойдет очень далеко. Он не будет предлагать себя кандидатом на пост Президента — он предпочитает полутень яркому свету. Хотя высокие посты, дающие настоящую, реальную власть, наверняка будет занимать. Он не станет суфлировать первым лицам в государстве, как Бурбулис, понимая, что ошибки и просчеты первых лиц очень даже запросто могут быть списаны на суфлера. Но он более сговорчив, чем Бурбулис. С последним Крючков тоже встречался, и современный российский Макиавелли показался главе КГБ в чем-то даже слишком прямолинейным.
На Бурейко можно будет положиться — тот сумеет подобрать кандидатуры «влиятелей».
В общем, тогда, в марте, они пришли к соглашению. КГБ должен был отстаивать геополитические интересы России, подчиняя ей все республики, которые можно подчинить. Он же, комитет, находит пути устранения Горбачева, его отставки. За это госбезопасность получает свой прежний статус и средства, которые она сочтет необходимыми для своего нормального функционирования.
Но при теперешней, августовской встрече выяснилось вдруг, что каким-то странным образом не был решен самый главный — или чуть ли не самый главный вопрос — о месте и роли Коммунистической партии.
— Владимир Александрович, — Бурейко улыбнулся широкой мужской улыбкой, — а почему вы, собственно, придаете этому такое уж большое значение? Я вот партбилет еще на стол не клал и делать этого не собираюсь. Я вынужден напомнить вам то, о чем говорил раньше — в верхах как-нибудь мы все уладим.
Но Крючков прожил слишком много лет в той системе, где все решала партия власти, точнее, партия, целиком и полностью представляющая собой власть. Он не мог представить себе, как что-то может делаться без ведома и позволения достаточно небольшого отряда людей, спаянных жесточайшей дисциплиной. Предельно трезвый, начисто лишенный всех слабостей, присущих людям, не знающим, что такое холод вершин власти, на которых нет места ни дружбе, ни доверию, ни преданности, ни благодарности, он все же находился в плену старых схем — ведь он сам был немолодым человеком.
Конечно, он рассчитывал на союз с «партией Бурейко» на период смещения Горбачева. А после он найдет средства и методы для того, чтобы восстановить статус кво, хотя и в обновленной, реформированной державе.
Крючков не ошибался, верно предугадав, что пройдет каких-то пару лет, и прежние демократы станут приверженцами авторитаризма — они собственно, всегда ими оставались, но в первый, переломный момент надо было изобразить из себя демократов.
Так что председатель КГБ СССР не представлял себе достаточно ясно схему сотрудничества с «партией Бурейко» после свержения Горбачева, он только понимал, что за этой партией будущее. Понимание зиждилось на очень хорошем знании создавшейся ситуации.
Крючков был душой заговора, его мозговым центром. Но не только его колебания предопределили неудачу переворота. Его партнеры, которых он, вообще-то, собирался переиграть, повели себя не совсем предсказуемо. Что ж, они могли себе такое позволить — политическая ситуация работала на них.
Сразу же после провала путча была распространена версия, будто группа «Альфа» и другие подразделения КГБ СССР отказались арестовать Ельцина и штурмовать Белый дом. Никто ни от чего не отказывался, никто не посмел ослушаться приказа — по той простой причине, что приказа такого НЕ БЫЛО. Крючков не отдавал его.
Более того, спецподразделениям КГБ (в том числе спецподразделению разведки в составе двух групп ее учебного центра) был отдан приказ первыми в бой не вступать, только ожидать ответной реакции противника. О том, кто именно окажется противником, Крючков мог предполагать только достаточно приблизительно.
Крючков знал одно — руководство России в целом не нарушит достигнутой ранее договоренности. Поэтому на совещании на Лубянке в девять тридцать утра девятнадцатого августа, на которое председатель КГБ созвал начальников управлений комитета и членов коллегии, им настоятельно подчеркивался тезис, по которому они пришли к полному согласию с Бурейко — «Россия — оплот СССР, и СССР — оплот России». Хотя и было отмечено, что российское руководство призывает страну к всеобщей забастовке, но вместе с тем Крючков заявил, что с ним, российским руководством, можно будет договориться — как же, ведь он не далее как два дня назад получил гарантию поддержки.
Но как могут нарушить договоренности стороны, которые с самого начала только и думали, как перехитрить, как обыграть друг друга? И Крючков хотел поставить руководство России перед фактом, сделав несколько опережающих шагов — ведь он не сообщил им дату переворота — и те разыграли спектакль совсем не по запланированному сценарию.
И они обыграли Крючкова, свалив его руками Горбачева — нельзя не признать, что из форосского заточения был освобожден политический труп — а потом заточив его самого в Матросскую Тишину.