Кто же ты, человек? (Что такое человек)
Шрифт:
Y.М. Вы сделали из него машину.
О.М. Кто разработал этот искусный и великолепный механизм, человеческие руки?
Y.М. Бог.
О.М. Кто продумал закон, согласно которому они автоматически извлекают из клавиш пианино замысловатые звуки музыки, безошибочно, когда человек затерян в своих мыслях или беседует с другом?
Y.М. Господь.
О.М. Кто выдумал кровь? Кто изобрел удивительный механизм, который машинально перегоняет ее, обновляющуюся и освежающуюся, день за днем, без помощи или совета человека? Кто создал разум человека, чей механизм работает автоматически, интересует себя чем ему будет угодно, независимо от воли и желания человека, трудится ночь напролет, когда ему это взбредет, глухой к просьбам о пощаде? Господь изобрел это все. Это не я сделал человека машиной, эта заслуга целиком в руках Бога. Я всего лишь как тот мальчик Андерсена, который кричал: «А король-то голый», и больше ничего. Разве это постыдно — призвать обратить внимание на факт? Это преступление?
Y.М. Я думаю, что ПОСТЫДНО обнажать тот факт, которой ничего, кроме урона, не принесет.
О.М. Продолжай.
Y.М. Взглянем правде в глаза. Человека всегда учили, что он был величайшим чудом Творения; он верит в это; за все годы он ни разу в этом не усомнился, будь он голым дикарем или разодетым в шелка и приобщенным к цивилизации. Это делало его сердце жизнерадостным, а жизнь веселой. Он был горд собой, он искренне восхищался собой, он получал удовольствие от достижений, которые считал своей заслугой, его ликование, когда его дела восхваляли и рукоплескания, которые они вызывали — этого возвеличивало его, приводило в восторг, подталкивало его подниматься все выше и выше; одним словом, придавало его жизни смысл. Но согласно вашему проекту, все это упразднено; он понижен до статуса машины, он никто, его благородство и чувство собственного достоинства увяли до тщетности; как бы он из кожи вон не лез, он никогда не будет лучше своего самого невзрачного и бестолкового соседа; он никогда больше не будет радостным, его жизнь не будет стоить того, чтобы ее прожить.
О.М. Ты в самом деле так считаешь?
Y.М. Да.
О.М. Ты хоть раз видел меня унылым и несчастным?
Y.М. Нет.
О.М. Ну, я верю во все эти вещи. Почему же они не сделали меня несчастным?
Y.М. А, да, темперамент, конечно! Уж ЕГО-то вы никогда не упустите из виду.
О.М. Все правильно. Если человек родился с грустным темпераментом, ничто его не осчастливит. Если же он родился с веселым темпераментом, ничто не сделает его несчастным.
Y.М. Что — даже унижающая система взглядов, от которых кровь стынет в жилах?
О.М. Взглядов? Всего-навсего взглядов? Просто убеждений? Они бессильны. Их усилия будут тщетны, если на их пути встанет врожденный темперамент.
Y.М. Я этому не верю.
О.М. Сейчас ты поспешил с выводами. Это говорит о том, что ты необдуманно исследовал факты. Кто самый жизнерадостный из всех твоих близких друзей? Это ведь Берджесс?
Y.М. Конечно.
О.М. А кто самый унылый? Генри Адамс?
Y.М. Он самый!
O.M. Я с ними хорошо знаком. Они крайности, аномалии; их темпераменты так же противоположны, как полюса. Их жизненные превратности очень похожи — но посмотри, что в получается в итоге! Они примерно ровесники — им около пятидесяти. Берджесс всегда был бодрый, оптимистичным, счастливым; Адамс всегда был мрачным, отчаявшимся, подавленным. Когда они были молоды, они подвизались журналистами в провинции, но потерпели фиаско. Берджессу было как с гуся вода; Адамс не мог выжать из себя улыбки, он мог только печалиться и сокрушаться о том, что произошло и мучить себя бесплодными сожалениями о том, почему он не поступил вот так и вот так, а вместо этого поступил вот так — ТОГДА бы он преуспел. Они пробовали себя в юриспруденции — снова неудача. Берджессу все было нипочем — он не мог ничего с собой поделать. На Адамса было жалко смотреть — и он тоже поделать ничего не мог. Начиная с тех самых пор, они перепробовали множество вещей и всегда терпели крах: Берджесс оставался таким же веселым и жизнерадостным; Адамс — с точностью до наоборот. И мы абсолютно точно знаем, что их врожденные темпераменты ни на йоту не переменились от их материальных передряг. Взглянем же на их интеллектуальные упражнения. Оба были рьяными демократами; оба были ревностными республиканцами; оба были усердными членами партий. Берджесс всегда находил счастье, а Адамс — несчастье в этих политических убеждениях и их смене. Каждый из них был какое-то время пресвитерианцем, унитарианцем, методистом, католиком — затем опять пресвитерианцем, затем опять методистом. Берджесс не падал духом в этих переменах, а Адамс они ввергали в смятение. Сейчас они пробуют Христианскую науку с таким же привычным результатом, с неизбежным результатом. Никакая политическая и религиозная доктрина повергнет в уныние Берджесса или вселит радость в Адамса. Я заверяю тебя, что это дело чисто темперамента. Убеждение мы ПРИОБРЕТАЕМ, с темпераментами РОЖДАЕМСЯ; убеждения меняются, но ничто не поколеблет темперамент.
Y.M. Вы привели пример двух крайностей.
O.M. Да, полдюжины других — это модификации этих крайностей. Но закон тот же. Когда темперамент на две трети веселый, или на две трети унылый, никакие политические или религиозные убеждение пропорцию не изменят. Большинство темпераментов уравновешены; интенсивности отсутствуют, и это позволяет народу учиться приспосабливать себя к своим политическим и религиозным обстоятельствам и предпочитать их, довольствоваться ими и, наконец, предпочитать их. Нации не ДУМАЮТ, они ЧУВСТВУЮТ. Они получают свои чувства поддержаными, через темпераменты, не через мозги. Народ можно примирить — силой обстоятельств, не доводов — С ЛЮБЫМ ВИДОМ ПРАВИТЕЛЬСТВА ИЛИ РЕЛИГИИ, КОТОРУЮ ТОЛЬКО МОЖНО ИЗОБРЕСТИ; со временем, он будет приспосабливаться к ним; позднее он будет предпочитать их другим и яростно отстаивать их. Если хочешь примеров, взгляни на всю историю: греки, римляне, персы, египтяне, русские, немцы, французы, англичане, испанцы, американцы, южноамериканцы, японцы, китайцы, индусы, турки — тысячи диких и одомашненных религий, любой вид правительства, который только придет в голову, от тигра к домашней кошке, и каждая народ, УВЕРЕННЫЙ в том, что только у него самая истинная религия и самое разумное правительство, презирающие друг друга, каждый — осел и не видящий бревна в своем глазу, каждый гордый своим иллюзорным превосходством, каждый совершенно уверенный, что он избранник Господа, каждый с непоколебимой уверенностью взывающий к НЕМУ на помощь в годы войны, каждый безмерно изумленный тем, что ОН принимает сторону противника, но по привычке извиняющий это и возобновляющий метать бисер — одним словом, все человеческие народы довольны, всегда довольны, настойчиво довольны, неистребимо довольны, счастливы, благодарны, горды, НЕСМОТРЯ НА ТО, КАКУЮ ИСПОВЕДУЮТ РЕЛИГИЮ, НЕСМОТРЯ НА ТО, КТО ПОВЕЛЕВАЕТ ИМИ — ТИГР ИЛИ ДОМАШНИЙ КОТ. Я ведь дело говорю? Ты знаешь, что да. Счастлива ли человеческая порода? Ты знаешь, что это правда. Учитывая то, что она может пережить и продолжать радоваться жизни, ты делаешь большую честь, полагая, что я могу вынуть из нее жизнерадостность, поставив ее перед лицом очевидных и беспристрастных фактов. Ничто на это не способно. Что только не было предпринято. Все тщетно. Прошу тебя, не волнуйся попусту.
Copyright ©. All rights reserved.