Кто?
Шрифт:
— Мистер Честер, как хорошо, что вы пришли, — с улыбкой прощебетала она. — Шеф как раз посылал за вами.
И она любезно распахнула перед Фредом дверь кабинета.
Пыл Честера уже испарился, а вместе с ним и решительность. Но делать было нечего — он шагнул через порог и молча остановился.
Хейсс был занят разговором по одному из своих многочисленных телефонов. Судя по его лицу, беседа была не из приятных. Он даже отодвинул немного телефонную трубку — видимо, собеседник кричал. И действительно, Фред ясно различил слова, сопровождаемые
— …или вся ваша контора отправится к чертовой матери!
«Ага, значит и на тебя иногда покрикивают», — мелькнула у Фреда злорадная мысль. Но это было только на миг.
Заметив вошедшего в кабинет Честера, шеф бросил на него неприязненный взгляд и, плотно прижав трубку к уху, быстро закончил разговор такими словами: «Хорошо… Так точно… Можете не сомневаться, господин Дорон».
Фред продолжал стоять у порога, молчаливо ожидая неизбежного разноса. Чего еще можно было ждать, если материал из верстки попал в корзину?
— Что вы стоите, Честер? — с неожиданной любезностью произнес Хейсс, поднимая из-за стола свое короткое толстое тело. — Прошу вас, садитесь.
«Сейчас начнется», — тоскливо подумал Фред, опускаясь в кресло.
— Я был вами доволен. Честер, — продолжал шеф, шагая по кабинету. Особенно последнее время. Вы, кажется, второй год работаете без отпуска?
Фред молча кивнул, не глядя на шефа. Куда он клонит?
— Вам надо отдохнуть. Обязательно. Немедленно. По вашему лицу видно, как вы устали.
Сердце у Фреда сжалось: неужели конец?
— Простите, сэр, — произнес он, стараясь не выдавать волнения, простите, но я чувствую себя отлично. Я не устал. И могу…
— Нет, нет, — перебил его Хейсс. — Никаких возражений. Берите жену и поезжайте к морю на пару недель. За сегодняшний материал получите двойной гонорар. Кроме того, вам выдадут еще двести пятьдесят кларков, я уже распорядился.
И Хейсс сел за стол, давая понять, что разговор окончен.
Ничего не понимающий Фред медленно попятился к двери.
«Спросить или не спросить? — лихорадочно размышлял он, глядя на шефа. — Эх, была не была!»
— Простите, сэр, — пробормотал он, останавливаясь. — Почему мой материал… Я хотел бы знать.
Произнеся эти слова, Фред сейчас же пожалел об этом.
Всем сотрудникам редакции было отлично известно, что шеф терпеть не может, когда подчиненные задают ему вопросы.
Однако на этот раз в серых, глубоко сидящих глазах Хейсса, к удивлению Фреда, мелькнуло что-то похожее даже на сочувствие.
— Не стоит жалеть об этом, Честер, — сказал он мягко. — Одним материалом больше — одним меньше. У вас еще все впереди. Послушайте моего совета, — в голосе Хейсса вновь зазвучали твердые нотки. — Отправляйтесь отдыхать и постарайтесь забыть обо всей этой истории.
Фред немного пришел в себя только на лестнице.
«Нет, положительно сегодня невероятный день, — подумал он. — В конце концов все обернулось не так уж плохо.
Но почему все-таки снят материал? И с какой стати шефа заинтересовало мое здоровье? Что все это значит? Похоже, что меня просто хотят на время спровадить отсюда. Интересно знать, Мелани тоже получил подобное предложение?» Маленького фоторепортера он отыскал в небольшой каморке позади буфета, где Мелани обычно колдовал над своими пленками. Итальянец склонился над столом. Многочисленные бачки и ванночки были отодвинуты в сторону, а на образовавшемся свободном пространстве аккуратными пачками были разложены кларковые бумажки. Итальянец, часто слюнявя палец, тщательно пересчитывал одну из них.
— Раскладываешь пасьянс? — осведомился Фред. — Двести пятьдесят?
Мелани удивленно взглянул на него: — Откуда ты знаешь?
— И отпуск на две недели?
Итальянец молча кивнул.
Честер присел на свободный стул и сказал, глядя фоторепортеру прямо в глаза:
— Вот что, Чезаре. Вся эта история мне не нравится. Тут что-то не так… Ерунда…
— Не знаю… — пробормотал Мелани.
— Не хочу чувствовать себя дураком, — продолжал Честер. — Я должен выяснить, в чем дело? Где твоя пленка?
— Я же сказал тебе, она оказалась засвеченной.
— Засвеченной?! Не остроумно. Придумай что-нибудь проще.
Мелани молчал.
— Ты сам ее проявлял? — спросил Фред.
— Нет, пленку забрали в центральную лабораторию.
— А когда выяснилось, что она засвечена?
— Вскоре после того, как ты ушел домой.
— Пленка у тебя?
— Нет, мне ее не отдали.
— Так, — Фред встал. — Вот что, Чезаре, поехали.
— Куда?
— Туда… туда, где мы были ночью. Я хочу еще раз побывать там.
— Кто нас пустит? — возразил Мелани.
— Ну, как хочешь. Я поеду один.
Мелани вскочил.
— Послушай, Фред! Послушай меня, не ввязывайся в эту историю. Ну, что тебе до этого? В конце концов свой гонорар мы получили.
— Сдается мне только, — усмехнулся Фред, — что он чересчур велик.
— Что же тут плохого? — не понял Мелани.
— Ну ладно, — Честер хлопнул его по плечу. — Бери мой гонорар и отдай мне твой характер… Пока, старина!
В проходной института его неожиданно пропустили по пропуску, выписанному еще ночью. Фред миновал холл, быстро поднялся на второй этаж и нашел знакомую дверь.
И здесь, стоя у двери и еще не открыв ее, он вдруг не то чтобы понял для этого у него не было никаких оснований, — скорее интуитивно ощутил, что сейчас произойдет нечто невероятное. Это ощущение было так остро, что Фред почувствовал неприятный холодок на спине.
И он даже не удивился, когда, открыв дверь и войдя в кабинет, увидел, что навстречу ему из-за стола поднимается профессор Миллер…
3. «Спи спокойно, друг!»
— Гард, объясни в конце концов, что произошло!