Кубатура сферы
Шрифт:
Мягкая земля сменилась твердым асфальтом. По нему сразу же заскрежетали когти. Бежать стало легче, но непривычнее, зверь теперь должен был следить, чтобы не потерять равновесие на поворотах, поскользнувшись на твердом покрытии. Путь к цели не был прямым, приходилось продираться сквозь стену отвратительной, неестественной вони, которая, казалось, была толще и тверже стен сгрудившихся вокруг зверя зданий. Но вдруг среди смрада он учуял тонкую нить запаха, который показался ему знакомым и приятным. Зверь, потеряв на мгновение осторожность, ринулся ему навстречу, но, словно ударившись о непреодолимое препятствие, остановился. Он почуял, что впереди, прямо за поворотом, находится враг. Страшный. Тот враг, которого надо уничтожить. Зверь, принюхавшись, припал брюхом к асфальту и стал красться осторожно и беззвучно. Он прижал голову к самой земле и практически распластался на дороге, сантиметр
Майор Кроули нервничал. Во-первых, он очень боялся Зоны. Никто и никогда из его коллег не летал сюда, но легенды об этих местах ходили самые ужасные. О страшной радиоактивности, о том, что пьяные русские здесь бродят прямо по улицам, что озверелые мутанты охотятся за чистой плотью. Его беспокоило то, что десантная группа, которую он доставил, была вооружена до самых зубов так, словно тут ведутся открытые боевые действия. Кроме того, майор был крайне недоволен тем, что для охраны вертолета ему выделили только одного человека. Пусть этот лейтенант и был похож на дикую гориллу и не выпускал М16 из рук, но здесь, в Зоне, надеяться на безопасность не приходилось, и одного человека было явно мало. А еще майор все не мог успокоиться от того, что полетел он не со своим штурманом, а приданым, и что этот штурман, из тех же головорезов, что и остальная часть десанта, сейчас ушел с остальными. А случись что? Как без штурмана возвращаться? Хотя, конечно, можно обойтись и своими силами, но ведь Кроули не нанимался на подвиги и нарушения служебных инструкций.
— Эй, лейтенант. — Майор устал нервничать и решил поболтать. — Долго твои будут по городу рыскать? Не хотелось бы торчать до темноты.
— Да что там рыскать, у них дел-то на пять минут, — охотно отозвался лейтенант, он тоже нервничал, видимо, был недоволен своей участью в этой операции. Так простоишь на посту, а другие потом медали получат.
— А ты откуда родом? — Майор никак не мог понять, был ли этот сержант американцем. — Акцент у тебя странный.
— Словения, — ответил лейтенант, — я там родился, а потом, после школы, в Иностранный легион пошел, а потом…
Что потом, он не сказал, почувствовав на себе посторонний взгляд. Тихо, без единого звука, он жестом показал майору, чтобы он убрался в кабину вертолета, а сам, чуть пригнувшись, резко переместился за ближайшее дерево. Оттуда, стараясь захватить для обзора как можно больший сектор, он начал осматриваться. Было тихо. Настолько тихо, что в ушах зазвенело. Даже ветер, который время от времени гонял по битому асфальту гнилые листья, затаился. Все словно застыло, как муха в янтаре. Если бы лейтенант мог видеть сектор хотя бы на десять градусов больше, он бы успел отследить легкое движение слева, но он этого сделать не смог. Десантник продолжал просматривать по кругу всю территорию, оставляя за спиной вертолет. И уже когда ему стало казаться, что ничего не происходит, что все страхи — это, скорее, плод его фантазии, из-за спины раздался жуткий вопль. Перекатившись кубарем, лейтенант залег за невесть с каких времен валявшимся здесь бетонным блоком. Осторожно, стараясь не выдать себя, он высунулся из-за бетона, пытаясь рассмотреть, что же произошло там, возле вертолета. Вертолет стоял на том же месте. Его черный, матового цвета борт был распорот, словно циклопической вилкой или когтями стального монстра. На вывороченном наружу металле болталась, держась на фрагменте позвоночника, голова Кроули. А сверху, с лопастей ротора, свешивались кишки, слегка курящиеся в осеннем воздухе. Подавляя тошноту, лейтенант потянулся к рации на поясе, включая связь с группой.
— Мэй дей, мей дей, — почему-то шепотом, словно боясь вспугнуть мертвого майора, стал шипеть он в микрофон.
Но десантник сразу же понял, что его никто не слышит. В наушнике не было никаких сигналов, даже обычных шумов и пощелкивания. Понимая, что все идет не так, он попытался вскочить, но что-то остановило его, придавив сверху. Дикий и неуправляемый страх сковал лейтенанта. Он почувствовал, как от лица отлила кровь, как липкий пот потек по спине, которую сверху к земле прижимала неизвестная сила. Медленно, не решаясь увидеть то, что было за его спиной, он оглянулся. Над ним, положив на спину тяжелую переднюю лапу, стоял зверь. Морда угловатая, с выпирающими скулами и страшными клыками, грудь, покрытая пластинчатым панцирем, страшные когти черного цвета. Зверь спокойно смотрел на человека. В другой, свободной лапе он держал обрывок провода от рации. Казалось, что провод просто перекушен кусачками. Лейтенант не отрываясь смотрел на отрезанный кабель, словно это было самое главное в его жизни. На аккуратно срезанную прозрачную оболочку, на белый кружок тефлоновой изоляции, на блестящий, словно золотой,
— От машины, — истошно закричал Гера.
Все бросились врассыпную, Малахов успел в последний момент выдернуть из кабины Клаву, которая замешкалась, не желая бросать свой автомобиль. Но Вадим силой завалил ее на мокрый асфальт площадки аттракционов, стараясь прикрыть собой. Гадко воя, оставляя дымный след, ракета, запущенная с площади, ударила прямо в багажник на крыше «Патриота». Система пассивной защиты помогла не сильно, но спасла машину от разрушения. Грохот обломков затих, но никто не поднял головы, ожидая второго ракетного удара. Однако все было тихо.
— Всю жизнь мечтала о кабриолете, — раздался голос Клавы. Она первая не выдержала и, приподняв голову, осмотрелась. У машины срезало верх с системой ракетного огня и пулеметом. — Вот теперь сбылись мечты. Может, мы уже нашли эту Сферу?
— А сканер жив. — Гера» не отрываясь от земли, проверял работоспособность электроники прямо с очков коммуникатора. — Вот только придется что-то с антенной придумать, связи с Центром нет.
— Хорошо, что связь головы с туловищем присутствует, — мрачно сказал Малахов. — Почему так поздно ракету засек? И почему больше не стреляют?
— Почему не стреляют — вопрос не ко мне, а ракета… Они ее из-под прикрытия захреначили. И защиту активировали. Они наводились из космоса поэтому я сигнала не засек. Наверное…
— Ладно, не время сейчас разбираться. Что там вокруг? — Малахов поправил очки, ожидая сигнала от сканера.
— Группа в составе, — Герман на секунду замолчал, рассматривая картинку на мониторе, — пятнадцати человек. А, нет, двое нейтрализованы, они, видимо, обслуживали психотронную пушку. Значит, тринадцать человек, вооружение — стрелковое оружие, гранатометы, обходят нас, так же как мейндауны только что. А нет!
Малахов и сам видел, как красные точки на синтезированной картинке, сначала разойдясь цепью, не стали обходить здание дома культуры с двух сторон, а вошли в него, словно просочились сквозь стены.
— Они через окна выбитые пролезли, — догадался Герман. Он поправил очки и повернулся к Вадиму. — Сейчас рассредоточатся и из окон нам устроят веселые картинки. Уходим? Успеем? Ой, блин… Это что?
Сканер бесстрастно показал, что нечто громадное, стремительное ринулось внутрь здания…
Зверю не нравился запах, царивший в сыром, мертвом доме. Набухшая до рыхлости трухлявая штукатурка, полусгнившие листы бумаги. Но зверь понимал, что цель близка. Гадко скрипело под ногами стекло, тот, второй, который был внутри зверя, заставлял обходить острое крошево, чтобы не пораниться.
Сержант Райан занял очень удобную позицию. Отсюда, из полуразбитого окна, хорошо просматривалась площадка аттракционов, и, спрятавшись за низким подоконником, сам сержант оставался практически неуязвим и незаметен. Ему было хорошо видно людей, стоявших под прикрытием разбитого внедорожника, и ничто не мешало ему взять их в прицел, как только по автомобилю ударят гранатой с верхнего этажа. Здесь, в разбитой комнате развлекательного центра, было тихо, как бывает тихо только в мертвых зданиях. Сколько таких зданий сержант видел в своей жизни — не перечесть. И в Сербии, и в Абхазии, и в Руанде… Всегда, когда начиналась борьба за власть, на помощь новым режимам приходили безликие, не числящиеся ни в одной армии мира наемники. Но они не были наемниками в полном смысле слова. Они были на службе, какой страны — они не знали сами. Секретные воины революций, выходившие на тропу войны по команде. И получавшие за это хорошие деньги. Команда, прибывшая вместе с сержантом, тихо похрустев битым стеклом, рассыпалась по зданию, заняла боевую позицию, как на тренировках. Все ждали только приказа. Райан, увлеченный прелюдией к бою, даже не успел ничего сообразить, когда неведомая сила оторвала его от пола и подняла почти до потолка. Жуткий, заставивший всех содрогнуться человеческий крик смешался с ревом. Это был не рев, а скорее боевой клич зверя, вышедшего на охоту. У окна, рядом с согнутым в подкову автоматом, еще бился в агонии Райан. Он уже не мог кричать. И уже не мог жить. В нескольких метрах от него валялись его оторванные ноги. Последнее, что мелькнуло в умирающем мозгу сержанта, — это неуместная мысль о том, что оторванная нога шевелится.