Куда идем мы… - 3
Шрифт:
– А я от своих слов и не отказываюсь, – староста посмотрел прямо в глаза обезьяну и не отвел взгляд. – Все, что я говорил – чистая правда. Но одно дело – умом понимать, а другое – сердцем принять. Умом я все понимаю, что Мишкой я всех других детей выкуплю, но сердце принять не может. Рвется как пес с цепи и кровью сочится. Не хочу я его отдавать. Не хочу.
– Ну раз так, – вздохнул Псих, – тогда веди сына сюда. Посмотрим на него, может, и найдем где неотличимого мальчишку.
– Веди тогда сразу и девчонку, – неожиданно встрял в разговор Жир, и ответил на удивленный взгляд
– А ты перекинешься? – с сомнением спросил Псих.
– Перекинусь, – уверенно сказал свинодемон. – У меня, конечно, не 72 превращения, как у тебя, а только 36, но там очень серьезные варианты есть. Я могу превратиться в гору, дерево, камень, в паршивого слона, в одержимого поносом буйвола и в брошенного женой толстяка. А уж в девчонку перекинуться мне как два пальца.
Он подумал и добавил:
– Об асфальт.
Глава шестьдесят третья. Додоново
(где происходят жертвоприношение и похолодание)
пос. Додоново,
Железногорского сектора
Красноярской локации.
56°16' с. ш. 93°26' в. д.
Староста растолкал Психа и Жира еще до рассвета.
– Что, уже пора? – недовольно поинтересовался свин. – Что в такую рань-то?
– Пора уже, – извиняющимся тоном сказал Юрий. – Подношения должны быть на месте к рассвету. Свинья с бараном и самогонка уже там. Пора и нам.
– Превращайся уже, Дурень, – посоветовал, зевая, Псих. – Раньше начнем, раньше закончим.
Сам обезьян тут же щелкнул пальцами и превратился в маленького мальчишку лет семи.
– Ну не тяни уже, Жир, – детским фальцетом крикнул он. – Время.
Свиноид хрюкнул и мгновенно обернулся милой принаряженной девочкой.
– Все, доволен? – спросила малюточка басом.
– Голос, Жир! – предупреждающе крикнул Псих.
Девочка принялась щелкать пальцами, на секунду даже вновь стала свиноидом, но в итоге, потупившись, призналась все тем же трудным иерихонским баритоном:
– Не могу голос. Уровня умения не хватает.
– Блин, – выругался обезьян. – Тогда просто молчи, глазки в пол потупив. Я сам буду разговор вести. Пошли, опаздываем уже.
Выйдя на улицу, он поежился:
– Холод собачий!
– Так зима уже практически, – пожал плечами староста. – давно уже заморозки не только ночью, но и днем. Не сегодня-завтра река станет.
– Ждать на улице будем? – не удержался от вопроса не любящий холода Жир, и на него дружно зашикали. Но потом староста все-таки снизошел до объяснений.
– У Безымянного свой дом в каждой деревне. Я же рассказывал – хозяин довольно часто у нас в поселке появляется. В этом доме и живет тогда. Деревня вскладчину жилье строит, обставляет и содержит. После прибытия хозяина там всегда должен быть запас дров, воды и еды. Бабы посменно готовят и убираются. Поскольку все знают, что сегодня после рассвета Никто придет за дарами, там уже протоплено, убрано и сготовлено. Так что ожидать будете с комфортом.
– Давайте уже завязывать с разговорами, – предложил осмотрительный Псих. – Вдруг он уже здесь? Если услышит – весь наш план псу под хвост.
– Хорошо, – кивнул староста. – Последнее, что скажу: если будете бить, бейте насмерть. И не дайте ему выскочить. Если уйдет – больше такого шанса не будет.
– Да что ты? – охнул Псих. – А я и не догадывался. Как бы мы без твоих советов обошлись… Если серьезно – Юрий, я же не учу тебя управлять деревней. Так какого хрена ты…
– Не, ну так-то он прав, – опять не удержал свое просвещенное мнение Жир.
– Все! – в голосе Психа зазвенел металл. – Заткнулись все. Если я услышу еще хоть одну реплику – я разворачиваюсь и ухожу. Все будете сами делать, умники. Пусть Жир его убеждает подойти поближе чарующими звуками своего голоса.
Все всё поняли правильно и заткнулись. Староста довел их до богатой избы-пятистенки, открыл дверь и, толкнув их внутрь, произнес торжественно:
– Отец наш, великий князь! В назначенный час, день, месяц и год, мы, жители поселка Додоново, следуя обычаю, преподносим тебе в жертву мальчика и девочку, свинью и барана – и все, что положено. Прими их в знак нашего подчинения и почтения.
Юрий глубоко поклонился, повернулся и ушел.
Жир с Психом остались одни. Свин дернулся было что-то сказать, но обезьян в виде мальчика приложил палец к губам.
Буквально через пару минут скрипнула входная дверь, и в комнате как будто потянуло сквозняком. А потом раздался голос кого-то невидимого:
– Какие семьи сегодня свидетельствуют мне почтение?
– Чего? – громко спросил Псих и принялся с ошалелым видом озираться по сторонам, стараясь вести себя как ребенок.
– Господи, всегда одно и то же, – вздохнул невидимый дух. – Вы чьи дети?
– Я старостин, – радостно сказал мальчик. – А она дяди Васи Никифорова.
– Все сходится, – довольно сказал дух. – Пожалуй, можно начинать.
И наконец-то сбросил невидимость, появившись во плоти.
Шлем золотой на голове блистал, Переливалась золотом кольчуга, И пурпур облаков напоминал Бесценный пояс, охвативший чресла туго. Сияли очи звездами во мгле, Как зубья пил, торчали зубы странно. Пары за ним клубились по земле, Вокруг курились теплые туманы. Идя, холодный вихрь он подымал; Остановившись, веял вредным паром. Он бога врат лицом напоминал Иль царедворца перед государем.