Куда идет развитие общества
Шрифт:
Угнетает капиталистическое общество рабочего, да и остальным классам не дает ни полной свободы, ни спокойного счастья; и этому не могут помешать даже английские свободные законы, они могут только облегчить, а не уничтожить всеобщую зависимость. В чем же тут дело и как ему помочь, как добиться полной, настоящей свободы? Зависит свободный рабочий от капиталиста и от спроса на рабочую силу, а капиталисты и все прочие зависят от сбыта товаров; в этом и есть самая суть дела, эту зависимость и надо уничтожить. Но как уничтожить? И возможно ли это?
Было время, когда ни капиталистов, ни рынков не было; люди жили маленькими обществами — родами, по несколько десятков, сотен человек. Каждый такой род представлял из себя просто громадное, разросшееся семейство, потомство одних и тех же прадедов. Все члены этого семейства работали вместе, сообща; добывали таким образом все необходимое для жизни и по братски все делили; ничего не продавали, не покупали, а жили тем, что сработали в общем труде. Только жизнь эта была очень бедная, не было таких хороших орудий и машин, да и откуда их взять, коли все самодельное; а плохими и жалкими орудиями и не много сделаешь, особенно если приходится нескольким десяткам человек исполнять чуть не сотни различных
Отчего же теперь, хоть и нет этого прежнего братства, а люди живут лучше, чем тогда? Оттого, что теперь не десятки и не сотни людей сообща трудятся, а миллионы людей друг для друга работают. — Как так? Разве по нынешним временам каждый не о себе только заботится? Заботится-то о себе, а работает для других. Посмотрим, как это выходит.
Покупает рабочий на рынке ситец на рубашку, платит полтинник. Полтинник он своим трудом заработал, а ситцу ему ни за что бы самому не сделать. Кто же делает ситец? Другие рабочие. Какие именно. А вот какие. В Туркестане или в Ост-Индии, а то и в далекой Америке работают люди на хлопковых плантациях, приготовляют хлопок! Везут этот хлопок другие люди за тысячи верст на фабрики бумагопрядильные, где из хлопка делается пряжа, потом на бумаготкацкие, где пряжа превращается в ткань, потом на ситцепечатные, где ткань окрашивается узорами. И рабочие всех этих фабрик таким образом участвуют в приготовлении этого ситца, а также и те, кто перевозит продукты с фабрики на фабрику и, наконец, на рынок. Работают люди на всех фабриках разными орудиями и машинами; те орудия и машины сделаны в разных местах рабочими механических и машиностроительных заводов и привезены еще другими рабочими на хлопчатобумажные фабрики; ясно, что и эти все рабочие приложили труд к выделке все того же ситца. И орудия и машины сделаны из железа и других металлов, причем тратился также уголь, смазочное масло и другие материалы. Железо добыто из руды, которую выкопали одни рабочие, а другие подвергли выплавки на чугунно-литейных и железоделательных заводах. Уголь добывался из шахты углекопами, а смазочные масла еще иными рабочими из нефти на нефтеперегонных заводах. Ясно, что и эти все вложили по частице своего труда в производство все того же ситца. А железные то дороги и пароходы, на которых перевозились с места на место и хлопок, и пряжа, и железо, и уголь, ведь и их надо было создать трудом — железные дороги провести на тысячи верст, пароходы построить на верфях. И все, кто над этим трудился, помогли тем самым приготовить ситец, и хоть по маленькой частице, а положили на него свой труд. Всех этих работников, сколько мы их перечислили, надо было кормить и одевать во время работы, без этого не было бы у них рабочей силы, не было бы и их работы. Значит, все, кто их кормил и одевал, также участвовали в выделке ситца, потому что без них ситца бы не получилось. Кто же их кормил и одевал? Крестьяне возделывали хлеб, кормили скот на мясо, огородники сажали овощи, другие работники приготовляли ситцевые и шерстяные ткани, шили сапоги и платье, третьи стоили дома под квартиры рабочих, да и под фабрики, на которых ведется работа. И все эти, очевидно, также необходимые участники в производстве все того же ситца. Рассматривая это дело до конца, вы увидите, что ситец сделан не одним и не несколькими работниками, а в сущности всем трудящимся обществом. И то же окажется верно и для всякого другого товара. Все трудящиеся постоянно работают заодно и для всех, только хищники и паразиты не принимают участия в этом общем деле и даром пользуются его плодами.
Однако, хотя все сотни миллионов трудящегося народа работают заодно, но сами они этого не замечает и, притом, что еще важнее, не получают от этого ни обеспеченности, ни настоящего благосостояния. Отчего же все это так странно складывается? Есть тому делу очень важные причины.
Наш рабочий: купил ситец на рынке, купил у торговца; и видел он там только ситец да торговца, и не мог, конечно, видеть всего того, что мы сейчас разобрали. Не заметно на ситце следов от труда тех миллионов людей, которые участвовали всякими способами в его производстве; торговец же об этом труде, конечно, даже не заикается, а говорит прямо: «ситец мой» и норовит содрать за него с покупателя подороже; стало быть, рабочий должен принимать, что это так и есть, что ситец принадлежит торговцу; а, конечно, торговец о нем, рабочем, заботится меньше всего, и вовсе не заодно с ним трудится. В чем же, значит дело? В том, что товар принадлежит не тому, кто его произвел. Произвели ситец миллионы трудящегося люда, а владеет им сначала один капиталист-фабрикант, потом другой капиталист-торговец; и от них-то получает его покупатель за деньги, а не от трудящегося общества, за свой труд. Как же это случилось? А вот как.
Для того, чтобы заниматься производством, мало одних рук да доброй воли: нужны еще средства производства, т. е. во-первых, орудия, машины, помещения для работы, во-вторых, всякие материалы для работы, в-третьих, средства к жизни для работника на все то время, пока он выполняет свое дело. Всего этого нет у работника: он пролетарий, т. е. человек без собственности. Нет всего этого и у трудящегося общества — у всех трудящихся вместе: у миллионов работников нет никакой общей собственности, в том числи нет и средств производства. У кого же все это имеется? У отдельных богатых людей, называемых капиталистами. У них есть либо прямо эти средства производства, либо деньги, за которые они легко могут все это купить у других капиталистов.
Но откуда у капиталистов взялись средства производства? Рассказывать все это была бы очень долгая история; пришлось бы говорить о том, как в старые времена знатные господа эксплуатировали рабов и крепостных и составляли богатства из их дарового труда, как разные чиновники обирали народ налогами и взятками, а ростовщики пили кровь из всех, кто попадался в их цепкие лапы, как племена завоевателей грабили всех, кого могли ограбить, а ловкие торговцы надували невежественных дикарей, сбывали им ничтожные украшения и безделушки за золотой песок, драгоценные шкуры и другие редкие товары. Все, что такими способами накоплялось, передавалось от одних другим то по наследству, то посредством ростовщичества, а то и просто обмана; много крови и грязи пришлось бы увидеть, если бы на каждом капитале оставались следы его происхождения. Одно верно: трудом составить капитала нельзя, а если бы и был такой необыкновенный человек, который сумел бы это, так уж его наследникам капитал достался бы без труда.
Стало быть, капитал, это не трудом приобретенное богатство; но в наше время без капитала нет средств для труда. Капиталист нанимает рабочих, т. е. дает им средства труда: заработную плату, чтобы жить за время работы, и всякие орудия и материалы, чтобы над ними работать, а за это он берет себе все, что работники произвели, и продает это, как свой товар на рынке, чтобы получить прибыль и увеличить свой капитал. Таким образом, то, что произведено одними, оказывается собственностью других; и на этом построен весь нынешний общественный порядок. Ни на каком товаре не видно, кто над ним трудился; а продает его капиталист и говорит: «это мое»; оттого и не видят люди, что они трудятся заодно и общим трудом производят все товары. От того же и не обеспечен любой человек в нынешнем общества, потому что все, что ему надо, он получает не от общества, а от капиталистов, которые отдают товары только за деньги и только ради прибыли: значит, требуется иметь для них достаточно денег, чтобы заплатить им прибыльную для них цену, а может ли оказываться всегда и у всякого достаточно денег?
Правда, что как будто не у одних капиталистов есть средства производства; есть они еще у ремесленников и крестьян, но тем от этого не лучше. Все равно, и крестьянин и ремесленник свои орудия и материалы получают не от общества, а на рынке за деньги. Опять надо иметь достаточно денег; а всегда ли это удается? Чтобы добыть их должен крестьянин продать свой товар; но дадут ли ему на рынке такую цену, какая для него требуется, чтобы жить сносно и работать без изнурения? Это зависит не от него; и даже чаще всего выходит, что такой цены ему не дают. Приходится ему биться, как рыба об лед; какая уж тут обеспеченность! Его положение не лучше, чем положение наемного рабочего, а зачастую гораздо хуже.
Как же изменить все это? Как достигнуть настоящей обеспеченности для всех, а с нею и настоящей свободы? потому что только при обеспеченности люди свободно развиваются, никому не отдавая свою свободу ни целиком, как рабы, ни отчасти, как рабочие, ради средств к жизни. Путь только один: надо, чтобы то, что общественными трудом сделано, обществу и принадлежало, чтобы рабочий получал средства к жизни и к труду не от капиталиста, а от общества; надо, следовательно, чтобы все средства производства стали общественной собственностью. Это и есть учение социализма.
Вот что говорят коллективисты: мы не хотим, чтобы существовали капиталисты, которые владеют всем, хотя бы вовсе не трудились, и пролетарии, которые не владеют ничем, как бы они ни трудились. Мы хотим, чтобы все общество состояло из товарищей, которые сообща трудятся и сообща всем владеют. Все, что необходимо для производства: вся земля, все орудия, машины, все материалы труда, все это должно принадлежать всем, т. е. обществу, а не отдельным людям — капиталистам, которые пользуются этим для эксплуатации других. Каждый должен быть трудящимся членом общества, никаких паразитов, живущих на счет чужого труда, не надо. Каждому человеку общество должно давать средства к жизни и к труду, чтобы он мог жить и развиваться, и трудиться, и наслаждаться жизнью. От каждого человека общество может требовать столько труда, чтобы само общество могло таким образом существовать и развивать свои силы. И понятно, что обязательного труда при этом от каждого потребуется гораздо меньше, чем требуют нынешние капиталисты: больше будет трудящихся, так как не будет ни паразитов, ни безработных; не будет бесплодных затрат на роскошь богатых и знатных; силы каждого разовьются гораздо полнее, чем теперь, и труд каждого будет гораздо успешнее, производительнее. Действуя дружно, общество при своих громадных силах, будет в состоянии построить такие машины, о которых теперь не могут мечтать и самые богатые капиталисты, да и вообще изобретение и развитие машин будет идти гораздо быстрее, чем теперь, потому что образование станет доступно всем, и всякий получит возможность научиться всему, чему пожелает. Таким образом для общего благосостояния и развития от каждого члена общества потребуется не только меньше 11–12 часов, как в большинстве случаев работают теперь у нас на капиталистов, но и не 10-9 часов, как теперь в Америке и в Англии, и даже не 8 часов, как в Австралии и Новой Зеландии, а часов, может быть, вначале 5–6, а потом все меньше и меньше. При этом общество будет стараться о том, чтобы каждый получил себе работу по душе, насколько это возможно, а тогда и обязательная работа окажется все-равно, что свободная. И понятно, что тогда человек будет чувствовать себя действительно свободным: сознавая, — что те часы, которые он отдает на обязательный труд, он отдает на пользу всего общества, которое само по-братски и по-товарищески о нем заботится, он будет, кроме того, иметь массу времени для своего развития, для свободного труда и наслаждения жизнью, и не будет над ним начальства и господ, а только равные ему товарищи; потому что и те, кого общество будет выбирать в распорядители для различных работ и вообще для хозяйства, даже те не перестанут от этого быть равными остальным товарищам, исполняющим, как и они, свое дело. Тут не придется народу бороться с господами, пролетариям — с капиталистами: общество станет свободным товарищеским союзом для свободной жизни и развития. Такова высшая цель, которую в наши дни ставит себе трудящееся и борющееся человечество — социалистический идеал. Но социализма нельзя добиться сразу. Чтобы исполнить это великое дело, социалистам надо иметь две вещи: во-первых, силу, чтобы отнять у капиталистов и землевладельцев все средства производства и передать их в общественную собственность, и во-вторых, умения и опыт, чтобы сразу после этого правильно и разумно устроить общественное производство и с самого начала справедливо распределить продукты общего труда. Откуда же взять эту силу и это уменье?