Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля
Шрифт:
– С девочкой ничего страшного не случилось. А не вернулась она потому, что там прикольно.
– Где прикольно?
– уточнил Павлик.
– В гробу на колесиках?
– Ага, - кивнула Варя, прыгнула за следующим цветочком и проницательно заметила: - Да не дергайся ты так, мама скоро выйдет.
– Я не дергаюсь, - буркнул Павлик.
– Не ври.
– Ты как разговариваешь?
– По-русски, - ответила Варя, немного подумав.
"Я ее ненавижу, она меня раздражает", - привычно резюмировал Павлик. И привычно устыдился.
Из-за угла старой пятиэтажки вырулил роскошный мини-вэн.
– Смотри, бабушка, - Варя запнулась на непривычном слове, - бабушка приехала.
– Твою мать, - уныло выругался Павлик.
– Где твоя мать, Варя?
– Сейчас придет, - пожала плечами девочка и весело помахала рукой.
– Привет, бабуля!
"О господи, - похолодел Павлик.
– Господи, ты все можешь, сделай так, чтобы мама не услышала про "бабулю"".
Судя по поджатым губам приближающейся Ольги Петровны, Господь отвлекся на вечное и просьбу Павлика проигнорировал.
– Мамочка!
– Павлик расплылся в улыбке, принял приветственную позу и отстраненно подумал, что охотно бы сейчас сменял этот уютный цветущий дворик на горячий песок Колизея с двумя львами сверху. Или даже с тремя.
Ольга Петровна троекратно облобызала воздух в районе Павликовых щек и, не взглянув на девочку, уставилась на часы.
– Четырнадцать сорок пять?
– вздохнула она, педалируя вопросительную интонацию.
– Она...
– замялся Павлик.
– Наташа забыла зонтик, она сейчас вернется.
Ольга Петровна заинтересованно задрала голову, с интересом изучая небо на предмет наличия тучки или на худой конец облачка.
– Мама ушла плакать, - сообщила Варя и ловко сплюнула несъедобную часть очередного цветка.
– Она очень разволновалась, потому что вы ее ненавидите.
Ольга Петровна поморщилась. Конечно, слегка, почти незаметно.
– Ты как себя ведешь?
– спросил Павлик.
– Я, - хлопнула глазами Варя, - говорю правду. Меня мама учила правду говорить, и ты тоже учил. А сами вы то одно говорите, то другое, когда никто не слышит.
Повисшую тишину можно было бы с успехом использовать в качестве снаряда тяжелой атлетики на следующих Олимпийских играх.
– Постоишь с Ольгой Петровной, - приказал Варе Павлик, - я схожу потороплю маму.
– А она не бросится?
– громким шепотом спросила Варя.
– Она у тебя какая-то бешеная, Павлик.
* * *
Ольга Петровна пыталась понять, почему она так волнуется, и не могла. Вроде бы все схвачено, сейчас сотрудница загса придерется к паспорту этой девки - мол, печати размыты, фотокарточка отклеивается, извините. Вот и все. А второй раз Павлик ее не ослушается, никакой свадьбы не будет, вернее - будет, но с наследницей ликеро-водочной империи, эта девка с детенышем уберется обратно в свой Ульянов-на-Крупск, или как там его, и всем будет счастье.
Почему же она так волнуется?
– Вон мама идет, - сообщила Варя.
– И чего вы все так нервничаете?
Ольга Петровна обернулась к подъезду и с неудовольствием отметила, что девка не надела белое платье. Унижение будет неполным. Впрочем, и так сойдет.
– Здравствуйте, - Наташа постаралась улыбнуться вежливо. Вышло у нее паршиво.
– Опаздываете, - сообщила Ольга Петровна.
– Во сколько у вас роспись?
– В смысле?
– подняла брови Наташа.
– Роспись утром была. Сейчас в ресторан поедем. Праздновать.
На этот раз улыбка Наташе почти удалась. Она не питала особых иллюзий насчет новоиспеченного супруга, но уесть старую суку - оно ведь всегда приятно, правда?
Ольга Петровна почувствовала, что Земля все-таки вертится и даже норовит выскользнуть из-под ног. Непослушный мальчишка. Он не любит эту продавщицу из Жопамира, или как его там. Он специально. Ей назло. Он обманул маму. Непослушный мальчишка.
– Где Павлик?
– прошептала Ольга Петровна.
– Что?
– непонимающе хлопнула глазами Наташа.
– Где он?!
– теперь Ольга Петровна кричала.
Наташа растеряно посмотрела на дочь.
– Павлик за тобой пошел, - сообщила Варя.
– Давно.
Девочка посмотрела на новенькие розовые часы с надписью "Barbie" и гордо добавила:
– Сорок две минуты назад.
* * *
Павлик выдохнул в сторону камина колечко дыма с расчетом, чтобы оно долетело до стены и наделось на левый рог головы оленя с неожиданно живыми глазами. Получилось. Ну, почти. А в соседней комнате надрывался Фредди, у которого явно не получалось. Фредди в сотый раз перепевал седьмую строку, что Павлика поначалу сильно забавляло, а потом уже не сильно. Очередное колечко дыма достигло цели, голова оленя явственно подмигнула, но по этому поводу Павлик уже недели две как не дергался.
– Что вы будете на ужин?
– выглянула из-за двери симпатичная девушка и, разумеется - случайно, уронила с плеча бретельку платьица.
Девушка Павлику нравилась: она была удивительно похожа на Наташку, но без гадского прицепа в виде гиперактивного девятилетнего ребенка. Впрочем, Павлик был мужчина искушенный и решил раньше времени виду не подавать.
– Эм-м-м, - наморщился он, - лобстеры есть?
– Тут все есть, - осторожно улыбнулась девушка.
– А, - спохватился Павлик, - ну да.
Музыка в соседней комнате стихла, зато захлопали руки и бутылки.
– We are the champions - my friends, - сказал Фредди.
– Cheers.
– Cheers!
– отозвался дружный хор, а Павлик впервые пожалел, что не послушался маму, отчаянно пытавшуюся запихнуть его в иняз. Посидел бы сейчас с ребятами. Кстати, курить мама не разрешала тоже. Смешно, ей-богу, четвертый десяток пошел, а мама курить не разрешает. "И так будет с каждым, кто не слушается маму", - вспомнил Павлик, хмыкнул и выпустил в голову оленя очередное кольцо.