Куда исчезают поклонники?
Шрифт:
Всю дорогу до дома Мариша размышляла о том, как бы ей вывести Славу на чистую воду. А предварительно понять, что же такого ценного могло быть в мемуарах старика?
Оказавшись дома, Мариша застала все ту же ставшую привычной за последние дни картину. Смайл стоял в гостиной и печально рассматривал в окно их двор. Честно говоря, рассмотреть там что-либо было трудновато. Солнечные лучи и те с трудом продирались сквозь густые завесы уличной пыли, покрывшей стекла. Конечно, может быть, Смайл смотрел во двор совсем с другой
Но вслух Смайл сказал совсем другое:
– Дорогая, тебе только что звонил твой дед.
– В самом деле? А что он сказал?
– Тебе лучше знать! – слишком быстро ответил муж. – Вы же от меня всегда все скрываете!
Похоже, именно этот ответ он и репетировал, стоя у окна. Но проверить это было невозможно. Смайл с видом оскорбленной добродетели направился на кухню. Мариша лишь с подозрением посмотрела ему вслед. Что-то больно у ее муженька скорбный вид. Кажется, он успел побеседовать с дедулей по душам. И тот из мужской солидарности выложил Смайлу все, о чем просила его Мариша.
– Спелись! – прошептала Мариша, набирая номер деда. – Точно спелись!
Тон деда, когда она спросила его о том, что он наговорил Смайлу, был преувеличенно возмущенным и честным.
– Как ты можешь?! – возмущался дед на другом конце провода. – Думаешь, я разболтал кому-то твою тайну? Пусть этот человек даже и является твоим мужем! Пусть он беспокоится о тебе! Пусть ночей не спит от волнения, как бы с тобой чего не случилось. Это еще не повод, чтобы я открыл свой рот и начал болтать о твоих делах.
Все ясно! Дед выболтал Смайлу все! Оставалось только узнать, что именно было сказано.
– Ах да! Вот зачем я звонил! – спохватился дед. – Узнал ведь я кое-что про твоего Льва Илларионовича. За этим и звонил. Совсем ты мне со своим мужем голову заморочила!
– И что ты узнал?
– Был! Был такой человек в наших доблестных рядах! Но был, так сказать, до начала сороковых годов.
– А потом?
– Почти ничего. Хотя вообще-то он исчез еще раньше. Где-то в году сороковом о нем уже нет никаких упоминаний.
– Как это? А потом куда же делся? Умер?
– Насчет этого никаких данных не имеется.
– А как же? Ведь не может же человек вдруг взять и исчезнуть?
– Ты смеешься? – удивился дед. – Еще как может! Во всяком случае, у нас в стране точно может. Но тут, я полагаю, случай другой.
– Какой?
– Этот Лев Илларионович пошел на повышение. Взяли его в ООБ, поэтому и следов теперь не найти.
– Что это за ООБ такой?
– ООБ – это аббревиатура от отдела особой безопасности.
У Мариши даже дух перехватило. Голос деда тоже звучал неподдельно торжественно.
– Дед! Но ведь это же...
– Знаю.
– И ты не боишься вот так просто говорить об этом по телефону?
– Этот отдел был расформирован вместе с другими в начале девяностых годов.
– Другими словами, сейчас его нет?
– Под этим названием – нет.
– Так что мы ничем не рискуем, говоря про него?
– Ровным счетом ничем.
Слышать это было приятно. Конечно, Мариша любила риск, с риском жизнь становится вкусней, как мясо с пряностями, но все хорошо в меру. И с перцем можно хватить лишку.
– Ладно, дед, спасибо тебе за эту информацию.
– Постой. Разве тебе не интересно, чем занимался твой Лев Илларионович?
– А ты и это узнал! – восхитилась Мариша.
– Чего там узнавать! – фыркнул дед. – Обычная рутинная работа. Ничего серьезного ему не поручали. Но полагаю, что это еще не основание, чтобы сбрасывать молодого человека со счетов. К сороковым годам ему уже исполнилось двадцать три года, и он имел чин капитана. Вполне достойно для такого молодого человека.
– И где же он заслужил этот чин?
– Участвовал в переселении немцев с Волги в казахские степи.
– Что?!
– Не слышала про эту эпопею?
– Нет.
– Перед войной наш дорогой товарищ Сталин переселил поглубже на Восток огромное количество неблагонадежного гражданского населения или тех, кто мог им стать в случае немецкой оккупации.
– Как это? Зачем?
– С его стороны это был очень дальновидный шаг, – усмехнулся дед. – Сталин рассуждал так: немцы, они и есть немцы, где бы ни родились и ни выросли. Могут войти в контакт с фашистами. Так что немцы, проживающие на Волге и дальше на запад, переселялись целыми семьями.
– Это бред!
– Нет, тут имелся здравый смысл. И огромные деньги были отпущены на эту программу. А раз выделены средства, то волжские немцы не избежали своей участи. Оставить их близко к вероятной линии фронта было опасно.
– Но как это – переселять целые семьи? На необжитые места!
– Семьи и народы. Мариша, такое впечатление, что ты совсем не изучала историю своей страны!
– Изучала, но...
– Сталин считал, что в мирное время существуют одни законы. А в состоянии войны – совсем другие.
– И как это касается Льва Илларионовича?
– А он как раз и был начальником над одним из участков пути несчастных немцев из Поволожья в Казахстан.
– Ого!
– Повторяю, ничего серьезного ему не поручали. Тем не менее он успел неплохо зарекомендовать себя, несмотря на один прокол.
– Прокол?
– Да, была у него какая-то истории с несколькими семьями, которым удалось исчезнуть.
– Исчезнуть? Ой!
– Может быть, и ой, – согласился дед. – Времена-то были смутные. Кто там стал бы допытываться, куда делась одна семья или даже несколько? Вот и Лев Илларионович в отчете указал, что подобные люди с места жительства выбыли еще до получения предписания о переселении.