Куда приводят мечты
Шрифт:
Подойдя к выходу, я приложила ладонь к закрывающей проход глыбе, и та, распознав мою чакру, сдвинулась вправо, открывая мне вид на заснеженное плато и свинцовые тучи, лениво роняющие снег. Живописная картина зимнего утра. Считается живописной первые раза три. Но не четвертую же неделю подряд! Скоро у меня начнется аллергия на белый цвет.
Итачи стоял на самом краю, спиной ко мне. Покинув пещеру, я удостоверилась, что «дверь» снова заняла свое место и не выпускает тепло, после чего, как можно тише, двинулась к Учихе, не желая мешать его созерцанию и размышлениям. Дзен-буддизм он такой,
Остановившись вплотную, зная, что Итачи прекрасно осведомлен о моем присутствии (кто тут гений, в конце концов?), я обняла его за пояс и прижалась лбом к спине.
– Проснулась, – констатировал Учиха, и, не видя, я слышала в его голосе улыбку. – Все-таки замерзла?
– Почувствовала, что тебя нет рядом, – тихо призналась я, сама глупо улыбаясь. – Нет, как там замерзнешь, когда ты меня буквально запеленал?
Итачи усмехнулся и перевернулся в моих руках, тут же заворачивая меня в отвороты своего плаща. Уткнувшись подбородком ему в грудь, я просто наслаждалась этим ощущением его близости и заботы обо мне. Так уютно, влюбленно, счастливо и почти не верится, что вокруг нас суровый мир шиноби, а мы преступники.
Мы просто смотрели друг другу в глаза, но никакое это было не «просто». Его темные колодцы затягивали, заставляли сердцебиение учащаться, прижиматься еще тесней, и вот я уже привстаю на цыпочки и отвечаю на его нежный поцелуй, настоящее «доброе утро».
– Так почему ты…хмм…ушел? – спросила я. – Что-то случилось?
Его сильные руки сжали меня крепче, и я восприняла это как «да».
– Я только что разговаривал с Пейном. Завтра мы с Кисаме уходим на миссию, – помрачнел Учиха, и улыбка сползла с моего лица, как капля дождя по стеклу. Ну, вот и суровый мир шиноби напомнил о себе.
– Надолго? – не смогла скрыть я разочарования в голосе, да этого и не требовалось, Итачи прекрасно все прочел в моих глазах.
– Как минимум две недели, – пожал плечами Учиха, давая понять, что это ровно столько, сколько он будет отсутствовать, без всяких «минимум-максимум».
– Зашибись, – буркнула я, насупившись.
Это вызвало еще одну улыбку с его стороны, и Итачи непередаваемо нежно поцеловал меня в кончик носа, отчего я сразу же деградировала на несколько ступеней женской эволюции, застряв где-то на стадии «влюбленная дура со стажем».
– И все-таки… Что тебя беспокоит? – я проницательно посмотрела на любимого.
– С чего ты взяла, что меня что-то беспокоит, Акумэ-чан? – приподнял бровь Учиха.
Ну ладно, мистер шаринган. Сейчас ты удивишься.
– Во-первых, я прекрасно знаю, что ты любишь будить меня, – я чуть покраснела при воспоминания о его невербальных способах добиться моего пробуждения. Его глаза подсказали мне, что он тоже сейчас о них подумал. – Во-вторых, ты ни с того ни с сего не выходишь в такой мороз постоять на плато, поразмышлять о жизни, да еще и не влив в себя ни одной порции чая. В-третьих, даже без котатияна, я прекрасно чувствую, что тебя что-то тревожит. Ну как, о наискрытнейший из наискрытнейших, будем признаваться добровольно, или под пытками?
Итачи то ли досадливо, то ли удивленно покачал головой, а потом с интересом приподнял бровь:
–
– Как насчет того, что я не буду целовать тебя? – не моргнув и глазом, выпалила я.
– Не проблема, – пожал плечами Учиха. – Я буду целовать тебя.
– Ненавижу, когда ты так делаешь, – пробубнила я, добавив на русском кое-что о хитрожопости и козлином упрямстве.
Итачи хмыкнул, догадываясь о сути моего высказывания, но тут же посерьезнел. Погладив мою щеку тыльной стороной ладони, он посмотрел мне в глаза. Я затаила дыхание, понимая, что сейчас он раздумывает доверить мне что бы там ни было, или не стоит. Даже если это какая-то ерунда, я бы хотела, чтобы он поделился этим со мною.
– У меня нехорошее предчувствие, – наконец, проронил Итачи, и я внутренне подобралась. У шиноби, тем более такого класса, как мой любимый, не бывает осечек в таком вопросе. Это инстинкты.
– Думаешь, что-то случится на твоей миссии? – напряженно спросила я, готовая и без разрешения Пейна (а то мы не знаем, кто в этой организации дергает за веревочки!) устремиться за ним и Кисаме даже без первого зова, не то что с ним.
– Нет, – качнул головой Учиха. – Мое предчувствие касается тебя.
– Меня? Ты уверен?
Я нахмурилась, стараясь просчитать ситуацию.
– Да брось, я же постоянно в штабе, что тут со мной может случиться… ой, – под его весьма говорящим взглядом я заткнулась.
Тоби. Зецу. Нагато. Эти трое пока в сговоре и зациклены на милой идейке избавить мир от боли посредством большого взрыва и Цукиеми. Няшная такая вечеринка не предполагающая присутствия пятерых чокнутых из другого мира с определенным потенциалом и неизвестно сколько знающих (совсем немало) об истинном положении дел.
– Я буду осторожна, – прошептала я, спрятав лицо у него на груди. – Мы все будем осторожны.
Я понимала, почему ему тревожно. Когда завтра они с Кисаме уйдут, в штабе останется наша пятерка, Зецу, Тоби, Пейн с Конан и Какудзу с Хиданом. Дейдара и Сасори вот уже неделю отсутствовали на миссии. Не самый лучший расклад при случае если оранжевая маска решит показаться во всей красе.
– О большем не прошу, – Итачи зарылся носом в мои волосы.
Мы снова застыли, но нынешнее объятье не имело ничего общего с первым этим утром. За несколько минут все изменилось. Теперь мы излучали тревогу друг за друга, жадность в касаниях, нежелание расставания… Пугающая горечь на фоне лишь недавней радости осознания нашей близости. Поразительная скорость смены эмоций.
– Идем. Ты права.
– В чем? – удивленно спросила я, непонимающе заглядывая ему в глаза.
– Во мне нет еще ни одной кружки чая, – приподнял уголок рта Итачи, и я незамедлительно поцеловала эту полуулыбку.
– Беспредел.
– Я тоже так думаю.
Взяв его за руку, я отстранилась и задрала голову, тут же ловя на язык снежинку. Судя по тому, что на небе не было ни клочка без туч, валить будет весь день. Итачи усмехнулся моему детскому поведению, и я подмигнула ему, впитывая его настоящую улыбку, поскольку в присутствии других членов Акацуки ее не появлялось. Более того, при посторонних, даже его взгляды, обращенные на меня, были много холоднее обычных.