Куда ты пропала, Бернадетт?
Шрифт:
– Кажется, руль разболтан. – Это была дурацкая отговорка. Я просто не могла удержать велосипед! Пока я снова на него взбиралась, Элджи ждал, держа ноги на педалях, и балансировал. Думаешь, это просто? Попробуй как-нибудь!
Я наконец приспособилась к велосипеду, и мы покатили. Я уже забыла, какое ощущение свободы дают такие прогулки. Ветер бил в лицо, солнце сияло, с деревьев после дождя все еще капало. Мы проехали мимо «Коммонс», где люди обедали на свежем воздухе, наслаждались солнышком и любовались спортсменами клуба «Сихокс», которые тренировались
Примерно через милю показалась церковь с симпатичным двориком – фонтан, скамейки – то, что надо. Мы развернули сэндвичи.
– Я пригласил вас из-за тех слов, что вы сказали утром. Насчет того, что я погружен в домашние проблемы. Вы имели в виду Бернадетт, правда?
– О… – Я была в замешательстве. Не так-то просто переключиться с мыслей о работе на разговоры о личном.
– Скажите, вы не замечали, что она в последнее время как-то изменилась? – У него на глаза навернулись слезы.
– Что случилось? – Я взяла его за руку. Знаю, это было слишком смело, но мной двигало сочувствие. Он посмотрел на меня и аккуратно убрал свою руку. Как-то очень мягко убрал.
– Если что и случилось, то я виноват в этом не меньше ее. Меня вечно нет дома. Пропадаю на работе. В смысле, она прекрасная мать.
Мне не понравилось, как говорит Элджи. Спасибо «Жертвам против жертв» – у меня глаз наметанный, я сразу вижу, когда человек подвергается эмоциональному насилию: путаное мышление, уход в себя, отрицание реальности, самообвинение. У себя в ЖПЖ мы не помогаем новичкам, а применяем ППППЖ:
Подтвердить реальность проблемы.
Поведать о насилии, которому подвергались мы сами.
Привести в ЖПЖ.
Попрощаться с насилием.
Жить в свое удовольствие!
Я пустилась в рассказ о неудачах Барри в бизнесе, его поездках в Вегас, его диагнозе (врачи его не подтвердили, но я уверена, что он страдает синдромом эпизодического нарушения контроля), наконец, о том, как я нашла в себе силы и развелась, хотя прежде он успел спустить все наши сбережения.
– А что по поводу Бернадетт? – спросил он.
Я покраснела. Как всегда, я слишком много говорю о себе и ЖПЖ.
– Простите, – сказала я. – Чем я могу вам помочь?
– Когда вы видели ее в школе, вы ничего не заметили? Ничего странного?
– Честно говоря, – осторожно начала я, – Бернадетт с первых дней… не слишком высоко ценила наше сообщество.
– А это тут при чем?
– Это основополагающий принцип «Галер-стрит». Нигде не записано, что родители должны принимать участие во всех мероприятиях. Но в школе действуют неписаные правила. Например, я отвечаю за организацию волонтерской работы в нашем классе. А Бернадетт ни разу не вызвалась мне помочь. Или вот еще: она никогда не провожает Би до дверей класса.
– А зачем это нужно? Она ведь высаживает ее возле самой школы? – возразил Элджи. – Разве этого не достаточно?
– В принципе, достаточно. Но большинство мам предпочитают провожать детей прямо в класс. Особенно неработающих мам.
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Основа существования «Галер-стрит» – участие родителей, – подчеркнула я.
– Но мы каждый год выписываем чек сверх платы за учебу. Это что, не участие?
– Это финансовое участие, но только им дело не ограничивается. Мы также стараемся регулировать движение возле школы, печем полезные сладости для «Вечера талантов», причесываем девочек для школьных фотографий.
– Простите, – перебил он. – Но тут я на стороне Бернадетт.
– Я просто пытаюсь… – Тут я почувствовала, что голос у меня срывается, и перевела дыхание. – Я пытаюсь описать вам обстановку, чтобы вы лучше поняли суть трагедии, которая произошла в этот уикенд.
– Какой трагедии?
Одри, я думала, он шутит.
– Вы не получали писем?
– Каких писем?
– Из «Галер-стрит»!
– О боже, нет. Я сто лет назад отписался от этих рассылок… Постойте, о чем вы?
Я начала рассказывать о том, как Бернадетт поставила этот билборд и разрушила твой дом. Богом клянусь: он ничего не знал! Сидел и хлопал глазами. В какой-то момент он уронил сэндвич и даже не стал его подбирать.
У меня зазвонил будильник, заведенный на 2:15. На 2:30 у него была назначена встреча с большим начальством.
Мы поехали обратно. Небеса потемнели, только в одном месте солнечные лучи пробили плотную толщу туч. Мы проезжали прелестным районом, застроенным тесно прижатыми друг к другу домишками. Я люблю серо-зелено-желтую гамму, люблю безлистные вишни и японские клены. Я слышу, как под землей набираются сил луковицы крокусов, нарциссов и тюльпанов – терпеливо пережидают зиму и готовятся к очередной великолепной весне в Сиэтле.
Я выставила вперед руку – плотный, животворный воздух со свистом струился сквозь пальцы. В каком еще городе могли появиться на свет реактивный лайнер, интернет-магазин, персональный компьютер, сотовый телефон, онлайн-турагентство, музыка гранж, гипермаркет и хороший кофе? Где еще такой человек, как я, может кататься на велосипеде в компании того, чья лекция на конференции TED занимает четвертое в мире место по просмотрам? Я засмеялась.
– Что с вами? – спросил Элджи.
– Нет, ничего.
Я вспомнила, как страдала, когда папа не смог отправить меня учиться в Южно-Калифорнийский университет, и я вместо этого поступила в Вашингтонский. По-моему, я вообще никогда не покидала штат Вашингтон. До сих пор ни разу не была в Нью-Йорке! И вдруг мне стало наплевать. Пусть другие путешествуют по миру. Все, чего они ищут в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке или где-то еще, – у меня уже есть. Тут, в Сиэтле. Все здесь принадлежит мне.
От кого: Одри Гриффин
Кому: Су-Линь Ли-Сигал