Куда тянутся души
Шрифт:
— Изумрудная фероньера, — проговорил Хендрик одобряюще. — Давно оно лежит здесь. Я даже не помню дарилось ли оно кому за последние лет сто. Но не кажется тебе, что для Альцины оно слишком броское?
Да, тут брат был прав. Фероньера идеально подходила именно Анне, камни сочетались с ее зелеными глазами и светлой кожей. Габриэль хотел было уже взять ее, а для Альцины выбрать что-то еще, но передумал. В ведении на Анне было именно это украшение. Габриэль надеялся, что будущее можно изменить, как считает
— Ты прав, это украшение не для Альцины, — сухо согласился Габриэль с братом.
Убрав украшение в шкатулку, подальше от глаз, Габриэль развернулся и подошел к противоположной полке, где стояла открытая шкатулка с украшениями из голубых топазов.
— Вот, возьму это, — продемонстрировав зажатые в руке каплевидные серьги с подвеской к ним, Габриэль, не дожидаясь одобрения брата, направился к выходу.
Хендрик хмыкнул, заметив настроение брата, и не спеша покидать сокровищницу, вернулся к шкатулке, где Габриэль спрятал изумрудную фероньерку.
— Ладно, брат, так и быть, твоя женщина заслужила хоть какое-то утешение.
Сунув украшение в карман Хендрик поспешил нагнать брата.
Тот уже преодолел половину тронного зала, спеша к своим покоям.
— Габриэль постой!
— Чего еще?
— Еще завтра состоится свадебный обряд, — самодовольно улыбнувшись сообщил Хендрик.
В глазах младшего Делагарди вспыхнула Тьма, он сцепил руки в замок за спиной прилагая всю силу воли, чтобы держать себя под контролем.
— Какого Кракена, Хендрик?
— Мы отправляемся на войну, Габриэль, а если, да не допустят великие духи, невеста останется без жениха?
Да, другое дело вдова. Тогда приданое не придется возвращать.
Габриэль благоразумно промолчал и направился к покоям, надеясь, что не разнесет половину замка по пути.
Церемония состоится следующей ночью, и у них с Анной осталось не так много беззаботных часов. И если до того эпизода из ведения осталось так мало, то что должно произойти, чтобы заставить Анну выбрать другую сторону?
Уснуть я не могла, слишком много мыслей, минуты выросли в часы. К моей радости, Габриэль появился почти сразу после ухода Альцины. Но его взбешенный вид лишь усугубил мое волнение.
Он ворвался в комнату и тут же принялся метаться по ней из стороны в сторону. И замер только когда я позвала его.
— Габриэль.
Вынырнула из одеяла и подошла к окну, лицом к которому он замер. Дотронулась до плеча.
— Анна, — обернулся Габриэль, поймав мою руку. — Прости. Я все испортил.
— О чем ты?
Он был напряжен, в глазах то и дело вспыхивала Тьма. Я почти не сомневалась в чем причина такого настроения.
— Свадебный обряд перенесли на завтрашнюю ночь.
Выпалил
Я тоже не знала, что сказать. Но все уже решено, играть так до конца.
— К чему спешка?
Габриэль не стал тянуть с ответом. Тьма в его глазах отступила, когда взгляд замер на моем лице. Теплые, чуть шершавые ладони, погладили мои голые плечи. Теперь он хотел успокоить меня, и это было безумно приятно. Только я уже переварила эту новость, но об этом ему знать не обязательно.
— Послезавтра мы выдвигаемся к Черно-белой пустоше. И мне с трудом верится, что то будущее наступит. Когда ты рядом…
Он порывисто притянул меня к себе, прижал обнимая крепко-крепко. В этих объятиях не было страсти, сплошная нежность, затопившая меня целиком.
— Не хочу, чтобы ты исчезла, хочу, чтобы ты всегда была рядом, чтобы не случилось, чьим бы мужем я не стал… Я твой и этого никто и ничто не изменит.
Он продолжал меня обнимать, шепча на ухо все эти слова, которые были дороже любых признаний в любви и ласковых слов, озвученных в порыве страсти.
— И я твоя, Габриэль, — прошептала в ответ, в это мгновение острее всего ощущая, что это действительно так. — Чтобы не случилось.
— Анна, я не могу остановить обряд.
Столько горькой печали было в его голосе, казалось она просачивается внутрь меня, и я ощущаю его боль как собственную. Больше всего на свете мне хотелось излечить нас от этой боли. И меньше все мне хотелось действовать против воли Габриэля. Хотелось рассказать ему все, успокоить и утешить. Обрадовать рассказав о маленьком счастье внутри меня.
Но я молчала, ласково поглаживая широкую спину, решаясь на очередной обман. Тяжелое дыхание Габриэля становилось все размереннее и я наконец решилась.
— Плевать, что будет завтра. Если так суждено, то ты женишься на Альцине, я не отвернусь от тебя, чтобы не случилось.
Габриэль отстранился, чтобы заглянуть в мои глаза, не веря, что я говорю это. Уверена, они были полны решимости. И когда он в этом убедился, впился в мои губы жадным поцелуем, будто это была последняя возможность насладиться друг другом.
Кто знает, может так оно и будет.
Этой ночью мы толком не спали. И чтобы не было даже маленького шанса поговорить или подумать о предстоящем дне, предавались любви со всей страстью, но полной какой-то неприятной горечи. Возможно такого на вкус отчаяние.
Габриэль ушел рано утром, поцеловал и прошептал на ухо слова любви. Попросил никуда не ходить, пообещав, что вечером, перед обрядом, он придет ко мне, и я согласилась.
Отпускать Габриэля готовиться к свадьбе с Альциной, совсем не хотелось, но безысходность заставила смириться.