Куда уходят львы. Книга вторая

Стародубцев Дмитрий

Лайма:

— Все понятно. Дорогуша, а немножко поделиться со мной ты не хочешь? Ведь это я протащила «ДиЕТПЛАСТ»на 16-й канал. Помнишь, о чем мы договаривались?

Рафаэль:

— Да, но ты больше там не работаешь. Лайма, за что тебе платить? Я и так уже за-бодался всем башлять! Поставщики подняли цены в три раза, Миронов совсем озверел…

На той стороне связи повисла зловещая тишина, если не считать естественного автодорожного фона: ведьма, скорее всего, ехала за рулем своей новой машины.

Лайма:

— Пупсен, мне кажется, ты чего-то не догоняешь. Ну хорошо, ты меня больше не любишь. Фиг с тобой, переживу — поматросил и бросил! Это на тебя ой как похоже. Но на бабки кидать — это уже слишком!

Рафаэль:

— Да кто тебя, блин, кидает?! Когда ты работала с Мироновым, ты мне очень помогла. И за это я тебе всячески благодарен. «Мазду» тебе купил и прочее. Но сейчас, когда ты не в силах ничем мне помочь, я вынужден считать наши договоренности расторгнутыми. И это честно!

Лайма:

— Вот как ты запел!

Рафаэль:

— Что касается наших отношений, я к тебе всегда относился нежно. Ты обо мне слишком плохого мнения.

Лайма:

— Ну а какого я должна быть о тебе мнения, если я захожу к тебе в кабинет, а у тебя под столом полуголая шлюшка-секретарша? Если ты едешь без меня в Доминикану и живешь там с мокрощелкой-телефонисткой? Если, встречаясь со мной, продолжаешь пялить эту наркоманку Вики, да еще и соблазнил Аллу, секретаршу Миронова? Я этой уродине все высказала, что о ней и о тебе думаю, — тогда, на «Золотом граммофоне»!.. И это все, не считая жены!.. И, кстати, кто стуканул про меня супруге Миронова?

Осведомленность Гаудиньш не знала границ, я закусил губу и полез в шкаф за бутылкой. Мне оставалось только уйти в глухую отказуху.

Рафаэль:

— Аллу я пальцем не тронул! Билеты на «Граммофон» она у меня просто выцыганила. И обо всем остальном я в первый раз слышу!

— Ну-ну… — издевательским тоном произнесла кикимора. — Если узнаю, что это ты меня подставил, я тебе всю жизнь искалечу! Короче, ты подумай, пупсен, о наших дальнейших взаимоотношениях. Личных и финансовых. Даю тебе неделю. Кстати, я вернулась в Антимонопольный комитет России. Сейчас занимаюсь как раз телемагазинами. Если что надо — звони. Пока, целую!

Я сразу понял, что это была завуалированная угроза.

Рафаэль:

— Хорошо, я подумаю! Чмоки!

А потом передо мной в повинной позе стоял Славик Чайка и машинально расковыривал болячку на локте. Вчера вечером, «обыскивая» при помощи офицера-программиста Геннадия компьютеры подчиненных, я обнаружил во «вскрытых» почтовых отправлениях Буратино то самое письмо.

«Вспомни о нашем договоре! Ты или выполнишь взятые на себя обязательства, или умрешь! Выбирай! Только поторопись, времени у тебя почти не осталось!»

— Так как ты все это мне объяснишь? — изумлялся я.

— Какой такой договор, что за обязательства? Что я такого тебе сделал, что ты угрожаешь мне смертью?

Славик побледнел, потом покраснел, как флаг СССР, промычал что-то нечленораздельное, но затем, собрав все свое мужество в один разящий кулак, ответил не без возмущения:

— Вы сами в этом виноваты. Мы работали, старались, а вы зарплату задерживали. Ну мы сгоряча и написали.

— Мы — это кто? — полюбопытствовал я.

Выйдя из-за стола я приблизился к «дезигнеру-креатору» и посмотрел на него в упор. Он опустил глаза и тяжело выдохнул. От него за версту несло перегаром.

Славик:

— Я оговорился. Не мы, а я. Мне надо было институт оплачивать, а вы меня гнобили. Я даже на метро мелочь стрелял.

Рафаэль:

— Сам виноват, не надо пропивать все сразу. Ну да, я тоже виноват, задержал зарплату на две недели. Что из этого? Ты же знаешь, какая трудная тогда была обстановка. Или лучше было бы, чтобы я выплатил все вовремя и сразу закрыл бы офис?

Славик:

— Рафаэль Михайлович, это все ваши трудности. Ваши доходы, ваши убытки.

Я всего лишь наемный служащий. От того, будет ли у вас миллионом больше или меньше, мне ни горячо, ни холодно. Я подписал с вами контракт и, в отличие от вас, четко его исполнял.

Это было уже форменное хамство.

Рафаэль:

— Ты четко его исполнял?! А кто опаздывает всегда на час-два на работу? Кто каждый божий день или бухой, или с похмела? Кто сделал для «Газпрома» макет сувенирного календаря с прошлогодней сеткой? Мы потеряли тогда тридцать тысяч долларов и самого сладкого клиента за всю нашу историю! Кого возили за счет «Lions creative»на курорт? С кем нянчились все это время: обучали, кормили бесплатными обедами, закрывали глаза на прогулы? Кому выплачивали под каждые праздники всякие бонусы?

Славик:

— Вот только не надо меня лечить! От ваших дешевых обедов у меня гастрит, поджелудочная и печень!

Рафаэль:

— Пить надо меньше! Не хрена валить с больной головы на здоровую!

Славик:

— Это вы мне говорите, что надо меньше пить? Не смешите меня!

Его анонимное письмо — это полбеды, но он просто взбесил меня своей оскорбительной дерзостью. Дурак дураком, взял бы повинился, изобразил покорность — глядишь, и отделался бы устным выговором и мелким штрафом. Впрочем, как всегда: Или так: И к этому я давно привык.

Рафаэль:

— Короче, Славик, досвидос, ты уволен!

Славик:

— Ой как страшно, аж поджилки трясутся!

А я уже звонил Расторгуеву, чтобы тот принял у него дела и выпроводил вон из офиса.

— Вы об этом пожалеете! — вякнул на пороге Буратино.

— Козел!..

Буквально через пятнадцать минут мне перезвонил не кто иной, как Заза — закадычный друг Чайки.

— Слушай, пидор! — начал он в стиле конкретного наезда. — Если ты немедленно не отменишь свой приказ об увольнении Славы, я тебе в глаз кинжал воткну и проверну три раза!