Куда ж нам плыть?

Сборник публицистики

«Людены», 1991

В феврале 1991 года во время пресс-конференции Б. Н. Стругацкого в Сосновом Бору кто-то, помянув свежую «Независимую газету» со статьей «Куда ж нам плыть?», осведомился: «Возможно ли появление в ближайшее время Стругацких-публицистов?» Борис Натанович осторожно заметил, что они, дескать, «в какой-то степени уже стали публицистами», а нас вопрос заставил задуматься. Нечего и говорить, что читатели знают и любят Стругацких-фантастов и ждут от них, естественно, фантастики. Однако и более трех сотен опубликованных статей, выступлений и интервью вроде бы не вяжутся с версией о публицистах-неофитах

Стругацких.

Возможно, дело тут в специфическом понимании слова «публицистика» некоторыми любителями фантастики. Сразу вспоминается то, чем сверх всякой меры переполнена наша периодика: от разъяснения истоков кризиса марксизма до комментариев к отсутствию сахара и спичек. Тут, знаете ли, как-то не до фантастики. Мысли же о целесообразности контакта с инопланетянами или об опасностях генной инженерии, равно как и соображения о причинах преобладания плохой фантастики над хорошей, к такой, с позволения сказать, будничной публицистике относить не очень хочется. И стало быть, фантасту следует подумать, прежде чем ронять свой имидж чародея и визионера в глазах равоверных фэнов, пускаясь в далеко не мистические раздумья о неизвестно куда текущем политическом моменте. Легко может возникнуть мнение, что человек занялся не своим делом. В крайнем случае — из уважения к прежним заслугам — это назовут шалостями пера. С зачислением в публицисты-неофиты.

Мы искренне надеемся, однако, что предлагаемый сборник статей и выступлений Аркадия и Бориса Стругацких окажется мало пригодным для любителей отделять политику от фантастики и, напротив, станет приятным и полезным чтением для ценителей публицистики в самом широком смысле этого слова (и фантастики, конечно, тоже).

Да, все начиналось тридцать лет назад именно с фантастики, с вынужденного вмешательства во «внутрицеховые» споры. А. Стругацкий писал тогда: «Мы не являемся профессиональными литературоведами, мы просто писатели-фантасты, озабоченные, как и все писатели, судьбами нашего жанра. И поскольку профессиональные литературоведы нашим жанром не занимаются (вероятно, просто не доходят руки), мы сочли за благо взяться за теорию сами».

И они взялись за теорию. А взявшись, оказались перед необходимостью ответить на вопросы, встающие перед каждым порядочным писателем (не обязательно фантастом): «Почему я пишу так, а не иначе? Чем я, собственно, занимаюсь и для чего? Не устарело ли то, чем я занимаюсь, и где искать пути выхода?»

Отвечая на эти вопросы, Стругацкие довольно скоро вышли далеко за пределы узко-теоретических проблем НФ (хотя и в теорию эту, как нам кажется, сумели внести немалый вклад). Попытка честно ответить на эти вопросы вывела писателей и за пределы официально-дозволенных доктрин, касающихся общества будущего и путей к его достижению, превратив Стругацких в ведущих, но при этом долгие годы не издаваемых писателей-фантастов. А в формулах «Давайте думать о будущем» или «Думать — это не развлечение, а обязанность» не было и нет никакой позы или следования конъюнктуре — нетрудно убедиться, сколь постоянны авторы в следовании своему кредо. В том числе и в публицистике. «Две трети жизни мы думали о будущем — сначала восторженно описывали то, что стояло перед мысленным взором, потом пытались его вычислить, теперь уповаем на предчувствие…»

О настоящем и прошлом приходится, впрочем, думать не меньше. Публицистика Стругацких — это размышления о литературе и кино, о читателях и писателях, о мифах и идеалах, наконец просто «о жизни, времени, счастье» (если говорить словами одной из анкет). И о фантастике, разумеется. Даже если в статье нет о ней ни одного слова, все равно заметно, что авторы — фантасты. Можете убедиться сами.

Мы старались представить в этом сборнике как можно больше разных публикаций (и даже, с любезного разрешения Б. Н. Стругацкого, кое-что из неопубликованного), поэтому часть статей и выступлений пришлось давать в сокращении или в отрывках. Кроме того, решено для первого такого сборника ограничиться лишь теми публикациями, под которыми стоит подпись обоих братьев Стругацких (а это значит, что выбор делался примерно из 25 % их публицистики). В конце концов, надо с чего-то начать в надежде, что остальное — впереди.

Вид

художественной литературы, именуемый научной фантастикой, существует. Другое дело, что многочисленные попытки теоретически отграничить научную фантастику от других видов художественной литературы, не привели к сколько-нибудь определенным результатам. Мы поэтому исходим из предположения, что нормальный человек интуитивно улавливает разницу между, скажем, «Искателями» Гранина и «Туманностью Андромеды» Ефремова и между «Аэлитой» Толстого и народной русской сказкой про Лихо Одноглазое. Итак, научная фантастика существует. Она существует для того, чтобы удовлетворить естественное стремление человека к необычайному, будить воображение, утолять любознательность. Это специфическая цель научной фантастики, и это знает каждый фантаст. (Хотя до сих пор еще попадаются скучные личности, которые хотят, чтобы научная фантастика выполняла функции учебников для средней школы).

Чтобы покончить с банальными истинами, приведем еще две.

1. Современная научная фантастика отягощена многочисленными недостатками.

Неопубликованное «исследование-декларация» (по авторскому определению), написанное в 1962 г. и частично вошедшее затем в статью «О советской фантастике» (также неопубликованную).

2. Тем не менее она является одним из наиболее массовых, наиболее читаемых видов литературы.

Отсюда следует тривиальный вывод: научной фантастике нужна доброкачественная критика.

Начнем с того, что с нашей точки зрения нет принципиальной разницы между научной фантастикой и другими видами литературы и между работой писателя-фантаста и любого другого писателя-беллетриста. Как и всякий вид литературы, научная фантастика не однородна, она содержит ряд различных идейно-тематических течений. Вот некоторые из них: судьбы величайших изобретений и открытий современной науки; создание образа человека будущего — романтического героя; создание образа обыкновенного человека будущего, — принципиально не отличающегося от героя нашего времени; создание гротескных ситуаций, как следствий столкновения человека с необычайными свойствами природы. Как и любой честный писатель-беллетрист, писатель-фантаст в своем творчестве проделывает какую-то эволюцию, совершенствуется, иногда меняет взгляды. Писатель-фантаст, начиная работать над произведением, ставит перед собой определенную задачу, вытекающую из его взглядов и вкусов, и решает ее характерными для себя средствами, применяя ему одному присущие методы воздействия на читателя.

Как и в любом другом виде литературы, в научной фантастике правомерны все проводимые идеи и все разрабатываемые темы (за исключением, разумеется, идей и тем, противоречащих коммунистическому мировоззрению). О критике речь еще будет впереди, но заметим, что как и всякий писатель-беллетрист, фантаст крепко держится за свои взгляды, и если критика не способна эти взгляды изменить, то это между прочим может означать и слабость позиций критики. Отметим, наконец, что как и в любом другом виде литературы, в научной фантастике есть случайные авторы и авторы-новички. Бывают и халтурщики — тоже как и в любом другом виде литературы.

Такова научная фантастика с нашей точки зрения, и возможностей для другой научной фантастики мы не видим.

Все, изложенное в предыдущем разделе, критика игнорирует. Вот как выглядит современная научная фантастика с точки зрения одной критикессы — с точки зрения, которая представляется нам довольно характерной.

«… Очень уж трудно обнаружить в… этих произведениях… индивидуальность пишущего, его личную особую тему. Попробуйте различить писателей-фантастов по голосам, попытайтесь найти в каждом из них своеобразие — у вас это вряд ли получится…» «… Большинство наших фантастов по большей мере озабочены только одним: они стараются писать как можно более фантастично, вовсе не заботясь о том, чтобы подняться «просто» до настоящей, хорошей литературы. Вот почему главное для них — некая гипотеза, а все остальное: характеры, конфликты, сюжет — не более чем «упаковка». «Берется набор стандартных ситуаций, характеристик героев, описаний — набор, напоминающий коробку с планками, винтами и колесиками из детского конструктора… Все это замешивается на дрожжах более или менее реальной научной гипотезы, потом выливается в многократно использованную форму «новеллы ужасов», детектива, монолога «раскаявшегося скептика» или «пламенного энтузиаста» — и рассказ готов». Как видите, от первого абзаца предыдущего раздела не осталось камня на камне.