Кудеса для Евы
Шрифт:
После, в машине, выяснилось, что едет она вовсе не в Ермолаево. А на безобидный вопрос Маринки – куда, отрезала недовольно:
–Не закудыкивай дорогу! Тебе не всё равно?
Сама же всё приставала с расспросами – зачем Маринке в Ермолаево? Что это за деревня? Какие люди в ней живут? К кому конкретно она едет?
Маринка почему-то не сказала правды – соврала Варваре про подружку.
– Подружка местная?
– Не-е-е. У неё там бабушка жила. А теперь родители сделали что-то вроде дачи.
– Ясно… – ответ явно разочаровал Варвару.
– Ты про деревенских ведьм что знаешь?
– Про ведьм? – удивилась Маринка фальшиво. – Вы серьёзно?
Услышав вопрос, она тут же подумала про девчат, но рассказывать о них незнакомой тётке не стала.
– Не веришь в ведьм? – Варвара взглянула искоса, и сразу что-то сжалось в желудке, Маринке сделалось нехорошо.
– Никогда не думала о них, – как можно равнодушнее буркнула она и отвернулась к окну.
– Зря, зря… – то ли прошептала, то ли прошипела Варвара и до конца поездки больше ни о чём не спросила.
О своём прибытии Маринка никого не оповестила, до последнего момента и сама не знала, что соберётся в гости к бабе Оне. Родители повезли Лизу на море, и Маринка осталась дома одна. Она всегда скучала в подобных поездках – толкотня курортных городков утомляла, море не вызывало никаких чувств. Маринке хотелось в деревню, к полю и лесу. Тогда-то и пришла мысль рвануть к старым знакомым, встретить Новый год в Ермолаево.
Её не ждали. Маринка хотела сделать сюрприз. Но оставшись в одиночестве посреди бескрайнего поля, очень сильно пожалела об этом.
Теперь, зимой, она совсем не узнала местность. В какую сторону идти? Как добираться до деревни? Всё словно утратило очертания, смазалось в подступившей темноте, и Маринка больше угадывала, чем видела, что происходит вокруг.
Приметные местечки и ориентиры скрыл снег. Местные вытоптали лишь узкую тропочку среди сугробов. И мысленно возблагодарив их, Маринка зашагала по ней.
Откуда-то налетел ветер – разметал падь, пустил кружить небольшими вихрями, осыпал лицо чем-то колким, жестковато-ледяным. Принёс с собой невнятное жужжание да лёгкий тоненький перезвон. Среди туч проявилась луна – растрёпанная да щербатая, в красноватом зыбком ореоле. Маринка засмотрелась на неё, и неясное предчувствие ворохнулось внутри, будто пытаясь предостеречь от чего-то.
Мороз разошёлся к ночи, ноги в лёгких ботинках заледенели. Попрыгав на месте, Маринка, перешла на бег. Принялась было напевать для смелости, но вспомнив про непростое место, осеклась, решила не привлекать внимания. Так и трусила вперёд в молчании, мечтая поскорее добраться до деревни.
Далеко впереди проявился смутный силуэт. Кто-то помещался на тропинке, перегораживая проход. Маринка чуть замедлила движение, но, приглядевшись, сообразила, что это всего лишь снеговик – грубо вылепленная фигура без лица и рук, на толстых коротких ногах.
Чтобы не наступить в сугроб, Маринка слегка подтолкнула снеговика. И не смогла отнять от фигуры рук! Снежный ком надвинулся близко-близко, Маринка ткнулась в него лицом, захрипела, забилась, тщетно пытаясь вырваться. Перезвон ветра завыл набатом, ледяными иглами ввинчиваясь в виски, тело сделалось чужим. Непослушным.
Как она могла быть такой беспечной? Почему не предупредила о приезде?? Сейчас её сожрёт ледяное чудовище, и никто никогда не узнает про это!
Что-то вроде корявой ветки метнулось сбоку, набросившись на снеговика, одним махом снесло тому голову. Маринка всё ещё барахталась в сугробе, а от фигуры уже ничего не осталось. Лишь куча снега насыпалась на тропинку.
Растопырив сучки, ветка зависла перед лицом Маринки, и та сжалась в ожидании удара.
Однако ничего не произошло. Стих набат, примолкло назойливое жужжание. Когда же промерзшая насквозь Маринка осторожно отняла руки от лица – ветка всё также висела рядом. Качнувшись в воздухе, она дрогнула несколько раз да спланировала вниз. Маринка машинально перехватила ветку и с лёгкостью поднялась.
– Спасибо! – прохрипела она, отряхиваясь.
Ветка отмахнулась да медленно накарябала на нетронутом снежном полотне кривоватую надпись: Держися меня!
После это резво заскользила вперёд. И Маринка не стала ждать – поспешила следом.
Бабе Оне не спалось. Расположившись подле окна, разглядывала она морозные узоры да думала о будущем.
Накануне по традиции гадала она «наперёд». В талой воде, оставленной на ночь в сенях, обнаружились грязь да щепа, встревожившие её – надвигались непонятные хлопоты и проблемы. Грапе тоже вышло видение – приснилось ей собрание деревенских колдовок. И среди них разглядела Грапа новенькую – нахальную да из себя разодетую, по виду сосем не местную.
Обсудив всё друг с дружкой, сговорились девчата быть настороже. Мало ли что.
Опасения бабки подтвердились после появления Евы, разглядела в ней Оня слабую сторону, нешуточную обиду да уязвимость. Неспроста девочка здесь оказалась. Ох, неспроста. Вот и смутья поблизости крутится, явно что-то затевает.
Крепко призадумавшуюся бабку отвлекли шажочки – кто-то перемещался по крыше, подскакивая и топоча.
Звякнула печная заслонка и пропищало из-за неё:
– Гости к ночи! Гости к ночи! Встречай гостей!
– Кого ещё в ночь несёт? – Оня поспешно накинула шаль да прихватив для верности горсть золы, выглянула с крыльца.
В калитку вбежала девушка, обернувшись назад, махнула рукой и крикнула кому-то:
– Спасибо!
–Мариночка! Ты? – ахнула Оня, а после увидела за забором зависшую ветку размером с древко метлы. На секунду на ней проступила высокая да худая фигура в чёрном. Поправив платок, махнула Оне рукой и унеслась к лесу.
– Тоська! – только и успела подумать бабка и обняла подскочившую Маринку, заохала. –Деточка! Как же ты добиралась? Ночью! Одна! Пойдём скорее в дом, к теплу.