Кудесник
Шрифт:
Но внешнее впечатление, как всегда, оказывалось обманчивым. Каждая ее попытка к дружескому сближению наталкивалась, в лучшем случае, на возобновление прежних споров, а в худшем — на холодное безразличие. Противоречивость его характера заставляла ее разрываться на части, как меняющие направление штормовые ветра, кульминацией чего явилась вечеринка у Гарри. Она уже успела потанцевать со многими из друзей-техников, как вдруг музыка стала медленной и интимной. Она уже намеревалась уйти и сесть, как вдруг неожиданно очутилась в объятиях доктора Синклера, танцевавшего под
Поначалу, отдавая дань вежливости, она не решилась вырваться из его рук, но затем это чувство сменилось гораздо более сильными и могучими эмоциями. Британское сердце Синклера, возможно, и было куском льда, но танцевал он со страстью латиноамериканского любовника. Джилл безвольно следовала за ним в танце, отвечая на его страсть запретным, потаенным чувством, наконец-то сознательно отдавая себе отчет в том, что она до того безуспешно пыталась отрицать: что под неприступной внешностью прячется тот самый человек, к которому ее влекло с самой первой минуты встречи. Вздохнув, она подняла взор и смело встретилась с ним взглядом, эмоционально раскрываясь, чего она не позволяла себе уже много лет. И тут же замкнулась, натолкнувшись на холодную, находящуюся на грани жестокости заинтересованность во взгляде партнера. Он изучал ее реакции, словно по ходу очередного чертова эксперимента.
К счастью, в этот миг песня кончилась. И тогда она ушла с вечеринки, спасаясь в тихой гавани своего дома, чувствуя себя преданной как его клиническим любопытством, так и собственными вырвавшимися наружу эмоциями. И на следующий день она отправилась на работу, преисполненная решимости выбросить этот эпизод из головы, но стоило ей вновь встретиться с холодным взглядом серых глаз Синклера, как она в очередной раз ощутила их могучую притягательную силу — и заложенное в этом взгляде хладнокровное предательство. И чем больше она пыталась отбрасывать это от себя, тем крепче становилось это ощущение.
Джилл была не из тех, кто легко сдается. Она участвовала в этом фарсе еще два месяца, безжалостно давя нежелательные эмоции, пытаясь убедить себя в том, что она так и не побывала в его объятиях. Но такого рода усилия стали ее утомлять, и ощущение самообмана стало подрывать цельность ее сознания. И когда она услышала об открывшейся у Шеффилда кибертехнической вакансии, то решила немедленно воспользоваться представившейся возможностью, тем не менее, прекрасно понимая, что так ведут себя только трусы, но это дела не меняло.
А теперь привязанность к Эйнштейну вновь свела ее с Синклером. “И я опять очутилась в его железных объятиях”, — подумала она, внутренне усмехаясь по поводу столь отдающего мелодрамой образа. В конце концов, место их встречи — одна из лабораторий высокой технологии девяностых годов, а не какой-нибудь мрачный йоркширский замок прошлого столетия. И то короткое время, что им предстоит работать вместе, она вполне сможет держать под контролем глупую увлеченность, достойную разве что девочки-школьницы.
“Кроме того, — подумала она, глядя через голову Синклера на небольшого размера “яйца”,
Без сомнения, ему еще ни разу не приходилось работать со столь замкнутой на себя женщиной.
Меня совершенно не трогает тот факт, что вы — автор инструкции по работе с симулятором, — заявил Синклер, прикрепляя у нее на виске еще один мягкий датчик. — Вам придется в очередной раз пройти инструктаж у меня.
Джиллиан напряглась, потягиваясь в ярко-желтой вискозной сетке, словно сопротивляясь его распоряжениям.
— Похоже, у меня нет выбора? Что ж, буду играть роль благодарного слушателя.
С точки зрения логики Синклер осознавал, что на ее сарказм, как и на сарказм кого бы то ни было, он просто не должен обращать внимания. Забивать себе голову тем, что его кто-то не уважает, представлялось пустой тратой времени. Это только отвлекает силы и мысли от более важных дел, в частности, от надлежащего исполнения поставленной перед собой задачи. Как правило, хвала и хула сходили с него, как с гуся вода. Но слова Джилл жалили очень больно.
Отвернувшись, он пошарил и подтянул проводок еще одного датчика. Ограниченные габариты яйца сделали это действие весьма сложным маневром, но Синклер на болевые покалывания внимания не обращал. Переживать физические неудобства тоже было напрасной тратой времени.
— Когда вы оказываетесь в первый раз погруженной в виртуальную реальность, вы на минуту или две теряете пространственную ориентацию, как если бы…
— Как если бы я была матросом, только что сошедшим на берег, — закончила она фразу. — Доктор, я все это знаю. Я уже играла в “Осязательный кошмар” и в другие игры класса “Арканоид”, связанные с виртуальной реальностью.
— Я тоже в них играл, миз Полански, но по сравнению с тем, что вам предстоит испытать, они скорее напоминают самый примитивный “конструктор”. Вот, в частности, почему я ограничил время пребывания кибернавта в симулированной реальности одним часом. По истечении этого срока наносится ущерб высшей деятельности человека и происходит нечто, подобное декомпрессии аквалангистов. Ну, а теперь, когда вы привыкнете к виртуальному окружению, то увидите энергетическую сетку координат.
— Световые линии, которые градуируют и стабилизируют виртуальный мир, — подытожили она в том же тоне.
Он стиснул зубы, разрываясь между чувствами раздражения и восхищения. Она, безусловно, прежде чем вернуться к этой работе, тщательно изучила переработанную документацию, но почему она позволяет себе пересказывать ее столь раздраженно… Но в конце концов, Джиллиан Полански всегда нарушала субординацию. Неповиновение, жажда спора, постоянный вызов, возбуждение, влечение…
Он громко прокашлялся.
— Это не просто световые линии. Они привносят в окружение частицы энергии. Если вы пересечете одну из них, пока находитесь в виртуальном мире, они опасности не представляют, но… припоминаете, что произойдет, если в симулированной среде теряют сознание?