Шрифт:
Часть 1. Волшебный эликсир
– Знаешь, Кука, другие дети, когда становятся старше, умнеют, а ты вреднеешь. Представляю, что будет через неделю, когда тебе стукнет… Ой, Кука, а сколько тебе исполнится? Судя по количеству вредности – лет сто, не меньше! – Чаки сказал всё это с обычной невозмутимостью, серьёзно глядя на сестру, и непонятно было, шутит он или нет.
– Ты старше, а значит, ещё вреднее!
– Ну, значит, это у нас семейное, – Чаки пожал плечами и убежал в соседний
Кука осталась одна посреди двора, так что можно было даже не пытаться придумать колкость в ответ. Да у неё никогда и не получалось поддеть брата, а вот он всегда знал, что сказать, чтобы Кука начала нервно теребить краешек платья.
С Чаки всё как с гуся вода, ничем его не проймёшь. Всё у него легко и просто и нет поводов грустить, только и делает, что целыми днями гоняет на велике и в мяч играет с друзьями.
– Мам, Чаки опять обзывается! – пожаловалась Кука с порога, забежав домой в надежде на родительскую поддержку.
– Разбирайтесь с братом сами. Нас с папой не впутывайте, – раздался с кухни спокойный голос.
Мама, как всегда, была занята – в этот раз готовкой. Кажется, вечером будут пироги. Папа только одним глазом вынырнул из-за газеты при появлении Куки, но тут же спрятался обратно – он никогда не вмешивался в дела детей.
– Вам вообще всё равно! – крикнула Кука и, громко шмыгнув носом, понеслась в свою комнату.
Вихрь из кос, цветных лент и воланов взлетел по лестнице. Взбежав на второй этаж, Кука со всей силой захлопнула дверь в спальню. Хотя получилось не очень-то впечатляюще – сквозняк и тот грохотал повнушительней.
Кука расстроилась – неприятно ощущать себя ненужной. Даже родителей не интересовало, что она обиделась. Она вспомнила Цесси и её маму, которые вместе ходили в магазин, и Эйрин с Фиолетовой улицы, которую мама возила в соседний Мавик, потому что там жил лучший учитель по вокалу, а «у девочки талант к пению». Так говорили все, кто слышал её хоть раз на праздничных концертах на площади. У Куки не было таланта, а магазины она не любила. Разве что кондитерскую мистера Жишки, но туда они ходили вместе с Цесси. Вот и получается, что у неё с мамой совсем ничего общего и даже пожаловаться на брата некому.
«Совсем никому до меня нет дела. Буду сидеть здесь целую вечность – пусть поймут, что были неправы», – Кука сложила руки на груди и засопела от негодования.
На окне тоже кто-то засопел.
– Ну а ты чего там пыхтишь? – проворчала Кука, отодвинув занавеску.
Серый пушистый комок по кличке Ушик сидел на подоконнике между цветочными горшками. Шарик с глазами, как называл его Чаки. У Ушика и вправду были огромные для его маленького тельца глаза. Ничего другого в густой шёрстке видно не было. Разве что иногда мелькала розовая пятка, когда зверёк пытался поспеть за Кукой.
Появился он в доме недавно, диким и опасным не выглядел, хотя не был похож ни на одно животное в Тувике. Почему-то жить он предпочёл с девочкой и всегда находился где-то рядом с ней. Хлопот Ушик не доставлял, питался пыльцой и иногда мухами. Наевшись, обычно садился на подоконник, тихо вздыхал и посапывал так, что казалось, сами цветы вздыхают и посапывают за занавеской.
Вот и сейчас в ответ на вопрос Ушик только вздохнул, и Кука снова уселась на кровать, собираясь и дальше грустить в одиночестве. Ушик не в счёт, очень уж маленький. Если учитывать всю мелкоту, так получится, что и уединиться совершенно невозможно – какая-нибудь букашка обязательно окажется рядом.
Впрочем, просидеть вечность в одиночестве не получилось – в дверь постучали, и следом показалась аккуратная голова Цесси. Девочка жила по соседству и частенько заходила в гости.
– Ну привет, Цесси. У тебя что, новое платье? – не очень-то дружелюбно спросила Кука.
Иногда она думала, что Цесси дружит с ней только из-за того, что до неё ближе всех идти. А это очень важное обстоятельство, когда платье новое и в первый раз надетое.
– Нет, туфли! – Цесси как будто не заметила насмешки в вопросе Куки и выставила вперёд ножку. – Смотри, какие они чудесные! С такими туфлями день не может быть плохим!
– Ой, Цесси, вечно у тебя прекрасный день. То из-за туфель, то из-за новой игрушки, а то и вовсе из-за нового цвета двери дядюшки Фи.
– Но ты скажи, что он это здорово придумал, – Цесси плюхнулись рядом на кровать, – каждый месяц новый цвет. Я прям так сильно люблю лавку дядюшки Фи! Не только из-за игрушек. Он вообще весь такой замечательный!
– Дядюшка Фи?
– И он тоже, и весь его магазинчик, – хихикнула Цесси.
В городке дядюшка Фи с его яркой входной дверью уже стал легендой. И кажется, цвет ещё ни разу не повторялся.
Говорили, его прапрапрабабушка была из рода фей. Но не тех малюсеньких, которые живут в цветках и питаются пыльцой, а из совсем других, ещё более древних. Когда-то давно эти феи вырастили все цветы и деревья и раскрасили их в разные цвета. Сейчас они живут далеко за Утяшными горами, за лесами и реками, в долине фей, где радуга растёт из разноцветного озера. Из него-то феи и берут свои краски.
Вот и игрушки в лавке дядюшки Фи всегда были разноцветными и самыми прелестными. Скорее всего, эта история про фей – выдумки, ведь их никто никогда не видел, а у дядюшки Фи нет крылышек, а у фей они обязательно должны быть. Но Куке всё равно нравилось думать, что где-то есть чудесное место с радужным озером.
– Туфли тоже замечательные. Ну-ка, покажи ещё! – Кука даже в плохом расположении духа могла оценить что-то красивое. – Стоит признать, Цесси, вкус у тебя отменный.
Цесси заулыбалась во весь рот. Одежду она всегда выбирала сама и очень гордилась этим.
– Это ты ещё не видела свой подарок на день рождения! Но я тебе не скажу, что это. Ждать-то совсем чуть-чуть осталось.
«Вот всегда она так, расскажет немножко, так, чтоб ужас как хотелось узнать, что же там. А потом будет молчать до самого праздника, ни словечка не добьёшься от неё. Ходи и мучайся», – подумала Кука.