Кукла для кандидата
Шрифт:
– Просто, мне очень сильно нужны деньги. У меня бабушка болеет. И учёба…
– И ради этого вы готовы пойти на подлог?
У Ники горело уже, кажется, всё. Не только уши, лицо и шея, но и грудь. А, может, и где пониже. Она даже вспотела. Но не от стыда, а от злости. Проклятая судимость! Проклятый Сергей! Проклятая Илона! Будь прокляты все и всё, из-за чего ей приходилось сейчас лгать и изворачиваться.
– Получается, что готова, – хриплым шёпотом выдавила из себя Ника.
– Вам действительно так нужны деньги, или вы просто их сильно любите?
Он
– И то, и другое, – дерзко посмотрев в глаза Эйдусу, сказала Ника. – А кто их не любит? Я могу идти?
Умерла, так умерла! Она пыталась бодриться, но ощущение безнадёжного и дурацкого провала уже сжалось болезненным, твердым и тяжёлым, камнем где-то под ложечкой, сбивая дыхание. И сердце вдруг начало колотиться, как оглашённое. Всё оказалось гораздо значимее для неё, чем представлялось изначально. Вернее, не представлялось, а она так старалась себе внушить, чтобы не нервничать: мол, ничего особенного. И почудилось же, что первый барьер преодолён. Однако…
– Ступайте.
Она добрела до двери и взялась за дверную ручку.
– Хотя… Знаете, если, так сказать, с испытательным сроком…
Чего? О чём это он?
– Впервые вижу человека, который так… э-э-э, так удивительно честно краснеет… Когда вы готовы приступить к работе?
– Я?.. – Голос снова предательски сел. И мысли куда-то разбежались, оставив пересохший язык без поддержки. Ну и денёк! Из огня да в воду. И снова в огонь. И опять в воду. Закалка, блин!
– Вы, вы. А кто же?
– Конечно, я могу! Э-э… в смысле, могу хоть сейчас… Если, конечно, надо.
Эйдус усмехнулся. Усы уже не свисали, а довольно топорщились, как у сытого кота. Взбодрился от игры с наивной мышкой?
– Не стоит торопиться. Работать вам предстоит не здесь. Езжайте к себе, соберите нужные вещи. Вы ведь поняли, что должны там находиться круглосуточно, кроме выходных?.. Клара будет ждать вас завтра в десять утра. Не забудьте, она не любит, когда ей прекословят. Честно говоря… честно говоря, на это место было много кандидатов, э-э, скажем так, с незапятнанной репутацией. Но Клара уже видела вашу фотографию, и чем-то вы ей приглянулись. Так что, вы уж постарайтесь оправдать высокое доверие…
Выйдя из офиса, Ника села в машину и тут заметила, что дрожат руки. Подождала с минуту, но дрожь не проходила. Противная мелкая дрожь, идущая изнутри живота. Словно червяк заполз и сосет твои внутренности… Но Ника понимала, что дело, разумеется, не в животе, а в её сознании. Вот откуда всё шло. Червь сомнения, вот как это называется.
Нике и хотелось, и кололось; она и рвалась проявить себя на неожиданном поприще, и боялась… При Эйдусе она сумела, пусть и плохонько, сдержать эмоции, но сейчас всё разом нахлынуло: и ожидания, и страхи, и чувство радости от того, что она всё-таки справилась.
Дрожь то утихала, то усиливалась, и ладони стали липкими. Она вылезла из «жигулёнка» и побрела по улице. Заметив вывеску пиццерии, зашла и заказала чашку чая. Затем сходила в туалет и умылась холодной водой. Потом позвонила Ускову – надо обрадовать доверенное лицо Леди.
– Значит, он узнал о судимости? – Усков посопел в трубку. – Да-а, не ожидал я, что он будет так привередничать. Видимо, подстраховывается со всех сторон.
– А почему он тогда меня взял? Неужели лишь из-за того, что Кларе моя фотография понравилась?
– Вряд ли. Это он, скорее, для красного словца… Вполне возможно, что фактор вашей судимости как раз и сыграл решающую роль.
– Я не понимаю.
– Видите ли, наш общий знакомый – старый и хитрый лис. И наверняка знает давнюю истину – лучше иметь дело с человеком с подмоченной репутацией, чем с безупречной. Человек с душком, он, понимаешь ли… – Усков внезапно замолчал, прокашлялся. – Вы не обижайтесь на меня за профессиональный цинизм. Но вы, Ника, для него действительно девушка с душком. Тем и привлекательны.
– А для вас? – не сдержалась Ника. И когда она, наконец, научится держать язык за зубами? С другой стороны, при такой нервной жизни никакого терпения не хватит.
Усков снова кашлянул.
– Таки обиделись на старика? Эх, молодо-зелено. Я же это образно, для доходчивости… Давайте вот что. Подъезжайте к нам вечерком к семи часам, там всё обговорим…
Усков ждал Нику в своём кабинете, который находился напротив приёмной. В отличие от «апартаментов» Протасовой, помещение, где трудился её помощник, не содержало излишеств вроде журнальных столиков, кожаных диванов и, тем более, комнат отдыха. Средних размеров стол, несколько металлических стульев с кожаной обшивкой, небольшой книжный шкаф со стеклянными дверцами и гардеробная стойка на колёсиках. А ещё в углу, у окна, стальной шкаф-сейф.
– Чай, кофе?.. – Усков был в своём репертуаре – приятная улыбка и «рыбьи» глаза. – И я не буду… Я вижу, вы чем-то расстроены?
– Нет. Просто нервничаю немного.
– Это нормально. Вы преодолели первый, и не такой уж простой, барьер. Образно говоря, перебрались через забор с колючей проволокой. А в таких случаях редко обходится без заноз и мелких ссадин. Зато адреналиньчик по полной… Лазали в детстве через заборы? К соседям там, малину воровать? Романтика!
– Как-то не приходилось, – сухо отозвалась Ника. Тоже мне, романтик, блин.
– Зря, незабываемые воспоминания. И характер закаляет. Ладно. Раз уж вы преодолели первый барьер, пора кое-что прояснить. – Он внимательно посмотрел на Нику, словно проверяя её готовность слушать. – Способ поближе подобраться к Эйдусу мы искали давно. Зачем именно – Алвина Яновна вкратце вам рассказала, а подробности пока ни к чему. Но сам Эйдус ведёт себя крайне осторожно. Даже со своей любовницей, личной секретаршей, занимается сексом только на работе, в кабинете, чтобы не допустить утечки информации. Боится компромата. Понимаете, какая конспирация? Конспигация и ещё газ конспигация. Знаете, кто так говорил?