Кукла на троне
Шрифт:
– А зачем оно мне?
– Проберешься в собор и украдешь пару горстей. У епископа ее, веры, целый сундук. Он не заметит пропажи, если взять немного.
Человек сперва отказался: красть из храма - большой грех! А потом подумал: у епископа целый сундук веры, но для крестьянина даже унции пожалел. Экий скряга! Проняла человека обида, и он согласился, дал мальчишке глорию. Тот повел его в собор, завел по лестнице на хоры и показал громадный сундучище. Человек поковырял гвоздем в замке и отпер. Ничего особого он
С тех пор Праматери всегда ему помогали.
Имени Деда Марк не знал. Когда впервые увидал его, то представился:
– Я - Марк Фрида Стенли. Раньше звался Вороном Короны... а теперь, пожалуй, стану просто Вороном.
Дед пригладил седые усы и ответил:
– Ты прав, Ворон. Имя нужно выбирать с умом.
Марк спросил:
– А тебя как зовут?
– Да по-всякому, - был ответ, - хотя бы парнем.
– Не обижайся, парень, - сказал Марк, - но ты больше на деда похож.
– Тогда зови Дедом, - согласился седой.
Дед любил играть на дудке. Не обычной, а особой: прикладывал ее боком, водил вдоль губ туда-сюда и дул в разные отверстия, закатив глаза. Дудка издавала звуки, похожие на песню ветра, сквозь которую пробивался то шум дождя, то овечье блеянье, то женский плач. Дед играл в разное время, и неважно было, слышит ли кто.
Марк спросил:
– Тебе что, с дудкой лучше думается?
Дед ответил:
– Это не дудка, а чимбук - инструмент горных пастухов.
Кроме игры на чимбуке, Дед любил рассказывать истории. Всякие: про крестьян и епископов, моряков и воинов, старух и младенцев. Знал он их несчетное множество, и в любой момент - даже совсем для того не подходящий - мог пуститься в рассказ.
К примеру, однажды Марк загрустил. Пил на подоконнике, а снаружи шел снег. Не такой, чтобы пурга или метелица, а вялый и редкий, как волосы старухи. За снегом - та стороны улицы. Чье-то окно, размалеванное красками в честь нового года. Барашек, звездочка, конфетка, детская мордашка, а надо всем прилеплена дурацкая корона из фольги - видать, ко дню коронации. Один зубец отлепился и болтается на ветру: шлеп... шлеп... шлеп... Почему-то очень тошного сделалось - накатило. Марк спросил:
– Долго мы тут еще просидим?
И Дед ни с того ни с сего выложил:
– Джек-плотник очень любил поспать после обеда. Жена его за это пилила: не спи, а работай, деньги в дом неси! Но он все равно спал. Жена поставила в кухне банку меда. Слетелись мухи, она изловчилась и наловила целых две дюжины. Принесла в спальню, выпустила над головой у мужа. Подумала так: ночью мухи спят - и муж будет спать. А днем он и глаз не сомкнет от их жужжания! Довольная, потерла ладони и ушла. Вернулась через час - видит: муж храпит себе, а все мухи сидят у него на груди и не шевелятся. Она ему: "А ну вставай, лентяюга!" Джек-плотник отвечает: "Я бы встал, да не могу: перед друзьями неловко. Они только-только уснули, пошевелюсь - всех разбужу".
Имелась у Деда и еще одна странность. С ним был помощник - белобрысый юноша при мече. Марк полюбопытствовал:
– Как зовут твоего грея?
– Я не кайр, - ответил Дед.
– То есть как это?
– В мире есть кайры и все остальные люди. Вот я - из остальных.
– Я думал, на Севере серьезные дела поручают только кайрам.
– Герцог Эрвин Ориджин - не кайр.
Марк признал правоту.
– Кстати, о герцоге... Не знаешь ли, Дед: чего он ждет? Собирается ли принять меня и выслушать? Или навечно оставит торчать в этом домишке?..
Дед приложил ко рту чимбук и заиграл нечто похожее на прибой осенним вечером. Не сказать, что такой ответ устроил Марка, но другого не предвиделось.
* * *
Больше месяца заняла дорога из Первой Зимы в Фаунтерру. Опытные люди говорили, что это еще быстро. Ползком на санях через долины и перевалы, по ложбинам среди холмов, по замерзшему руслу реки, Торговым Трактом через поля...
В Лабелине задержались на несколько дней. Столица Южного Пути практически не изменилась: та же суета и повсеместное торжище, те же красномордые мужики и дородные купцы в мехах. Смена власти сказалась лишь на флагах: над замком и ратушей трепыхались черные нетопыри Ориджина. Еще выросли цены на харчи, да прибавилось по углам попрошаек.
В замке бывшего герцога Лабелина дождались Северную Принцессу, что ехала из Уэймара со своим эскортом. Дальше двинулись вместе. Леди Иона выглядела не то грустной, не то озадаченной. Мужа с нею не было. Марк немного пофантазировал о том, какая кошка пробежала меж Ионой и Виттором. Банкир завел любовницу? Но леди Иона не похожа на ревнивую женку. Принцесса завела любовника? Тогда она сияла бы, а не грустила. Размолвка из-за политики? Очень странно со стороны Виттора - собачиться с Ориджинами после их победы. Иона никак не забеременеет? А вот это, кажется, близко к истине...
Но намного больше, чем личные дела Северной Принцессы, Марка занимала Фаунтерра. Одна мыслишка крутилась в голове, не давая покоя. Хозяин Перстов Вильгельма спровоцировал гражданскую войну, чтобы ослабить два сильнейших рода - Янмэй и Агату. Обескровив обеих, он попытается захватить трон. Весьма логично, и согласуется со всеми известными фактами. В таком случае, хозяина Перстов может кое-как устроить владычица Минерва в роли марионетки, но отнюдь не Эрвин Ориджин в роли кукловода. Значит, хозяин попытается убить герцога. Последует новая атака, и, вероятно, очень скоро. Ведь чем больше времени пройдет после войны, тем лучше Ориджин восстановит войско, усилит оборону столицы, укрепит власть. Все это не на руку хозяину Перстов.
Прибавим другой тревожный факт: хозяин выманил старших Ориджинов из Первой Зимы в столицу. Не для того ли, чтобы одним махом уничтожить всех - родителей и детей? Не едет ли герцогский кортеж прямиком в капкан? И ладно бы только герцоги, но ведь, что обидно, и Марк с ними вместе, и друзья-моряки!
Он поделился тревогами с леди Софией и леди Ионой. Леди София не приняла всерьез: она просто не могла представить силу, способную уничтожить четверых Ориджинов разом. Леди Иона сказала, что почтет за счастье разделить с братом любую участь, будь то триумф или смерть. Ища хоть в ком-нибудь проблеск здравомыслия, Марк изложил свои страхи кайру Джемису. Тот ответил: