Кукла с приданным
Шрифт:
– Давай мы тебя поженим! – самым задушевным тоном поет Гусельников. – Я знаю одну девушку. В нашем подъезде живет. Вера Васильевна с третьего этажа. Только-только перемахнула за сороковник, трое детей, последний муж умер от инфаркта. Пойдёт? Будем дружить семьями! А этого отброса оставим за бортом, – Вовочка кивает в мою сторону. – Не бери пример с данного оглоеда. Женись, Андрюх! Заживёшь, как человек!
– Чего пристали к парню? – огрызаюсь я. – Живет ведь, и неплохо живёт!
– Старый, закоренелый демагог! – отвешивает еще один комплимент в мою сторону Вован и вновь берется за Андрея. – Ты его не слушай. Главное, не бойся! Девчонки –
– Я не боюсь, – лепечет Андрей Николаевич; обделенный заставленным ноутбуками и экстренными телефонами стола, он лишается всякой уверенности в себе.
– Я стесняюсь, – тоненьким голосочком поддразнивает его Фил.
– Я не стесняюсь, – пытается на потеху женатикам излить сокровенное Андрей Николаевич. – Это совсем другое чувство. Я даже не могу представить себе, как это: взять и начать использовать другого человека… Ну, в этом плане. Как вообще об этом сказать человеку. То есть женщине… Девушке, – Андрей Николаевич окончательно теряется и завершающую фразу произносит настолько подавленным голосом, что даже в моем бестрепетном сердце рождается сочувствие к нему.
– Ба, как всё запущено! – солирует с еженедельным заключительным рефреном Вовик, но на этот раз ему в голову приходит дополнительный куплет: – Да тебе, Андрюх, не живую тётьку надо, а надувную бабу!
– Фу, Володя! – изображает культурологическое негодование г-жа Гусельникова; но она еще не знает, какой оборот ждет компанию впереди.
– А что? Чем плох вариант? – мне настолько надоели еженедельные матримониальные камлания женатиков, что на языке так и вертится что-то эдакое эпатажное. – Результат тот же, но ни шума, ни скандалов, ни тещи, ни «поговорить», – вовкина благоверная издает истерический смешок, а сам Гусельников роняет печеньку на пол и бросается в контратаку:
– Хорош изгаляться, узурпатор! Сам-то, небось, каждую неделю тёлочек меняешь, а Андрюхе резиновую куклу подсовываешь!
– Тёлки – вчерашний день! – без труда добиваю женатиков. – Субстанция абсолютно не в тренде. Я уже неделю как заказал себе через интернет силиконку. Не сегодня – завтра должны привезти. По фоткам – пальчики оближешь! Встроенный синтезатор речи, сервоприводы, чтобы в постели шевелилась как живая, три степени свободы. В любую позу встает! В общем, все тридцать три удовольствия, – обвожу взглядом женатиков. – И никаких проблем. Потому как тумблер в левом ухе. У нее, разумеется.
– И что она? Прямо так ходить может, или только в постели подмахивать? – внезапно осипшим голосом спрашивает Фил.
– Зависит от комплектации. Какую программу комп потянет. А механика и ходить позволяет, и сидеть, и ползать, а уж лежать…
– Андрюх! Не слушай ты его! Врет он всё! – взрывается Вовочка Гусельников. – Найди себе нормальную бабу и женись! На кой черт тебе кукла? Ни пожрать сготовить, ни на улицу с ней выйти…
– Ладно, не кипятись! Как привезут, малявку всем кину. Обмоем чудо секс-индустрии. Заодно и посмотрите! – буркнул я, заканчивая считать висты и полагая, что до следующей пятницы разговор забудется, и у нашей компаши будет тема для трёпа поинтереснее, чем силиконовая кукла.
Фиеста (Но солнце еще не восходит)
В субботу утром меня разбудило
– Ой, – чирикнула Эллка в трубку, – мой бурый медведь проснулся. Ой, а у тебя как? А меня такого нет. Ей надо чуть пошире и длиннее. Ну, ладно! Ну, давай! Надо идти кормить моего бурого медведя! Ой, господдя! А у нее когда? А ты пойдешь? Ну, ладно! Ну, давай, пока-пока! – не оставляя трубки, Элла шлёпает босыми ногами на кухню, оттуда тянет гарью, и минут через надцать она возникает вновь, неся перед собой тарелку с частично обуглившейся яичницей. В попытке увернуться от завтрака я вскакиваю и жму в ванную, но Элла успевает поставить яичницу на подоконник, перехватывает меня, прикладывается ко мне своими прелестями, влажными глазами смотрит исподлобья и голоском капризного ребенка воркует:
– Мой бурый медведь! Тебе надо как следует подкрепиться! У нас сегодня запланирована прогулка на яхте! – под этим термином Эллочка с ее могучей фантазией подразумевает пролёживание брюшного и спинного отделов организма на местном пляже. Я утвердительно мычу, похлопываю Эллку по чему-то округлому и мягкому, отгрызаю половину яичницы и демонстрирую подруге дней моих суровых большой палец. Мол, яичница тебе удается на славу!
Элла расцветает и опять трётся персями о поросль на моей могучей груди:
– Побрейся, мой бурый медведь! Мы с тобой идём на люди! – на жаргоне дамы сердца это означает, что на пляже будут отираться две-три ее подруги со своими «молчелами», и нам с нею предстоит изображать благовоспитанно влюбленную парочку.
Вот так! Целую неделю ждешь этот светлый день – субботу, рассчитываешь провести часиков пять-шесть наедине с ящиком пива в каком-нибудь затененном местечке, а вместо этого приходится лежать на пропахшем собачьей мочой песке и ждать, когда Эллке надоест с визгом бросаться в насыщенные потом отдыхающих воды нашей славной речушки, а потом выбегать обратно на сушу, демонстративно взметая гривку волос, которые полагается классифицировать как «платиновые».
Предчувствия меня не обманули. На пляже нас ждала самая трескучая из Эллкиных подружек Сонька со своим долговязым «бой-френдом»; при них резвилось некое дитя вполне половозрелого вида, откликающееся на имя «Ирочка». Как пояснила Софья, Ира – ее племянница, учится в московском универе на юриста и уже осилила два курса.
– Наконец-то у меня появятся связи в приговаривающих сферах! – с этим возгласом я попытался облапить студенточку, но она с жизнерадостными воплями вырвалась, бросилась в «набежавшую волну» и позвала всех плыть наперегонки на «тот берег».
Вместо этого наш квартет дружно повалился на песок, и в моей тренированной руке возникла колода карт.
Дальнейшее – пошло и по-мещански отстойно. Когда Ирка выбралась из воды, я уступил ей свое место «за карточным столом», но один на один против покерных акул не оставил и, ежеминутно хватая то за ручку, то за плечико, то за какую другую подвернувшуюся под пятерню часть тела, подсказывал, как правильно играть на флопе, терне и ривере.
Минут через пятнадцать Эллка крайне нейтральным голосом предложила пойти искупаться, и пришлось опять баламутить тот рассол, в который превратилась среднерусско-равнинная водная артерия в результате омовения тел отдыхающих.