Кукла в его руках
Шрифт:
— Ничего, — продолжила Гленна, — в первый раз всегда сложно, дальше будет проще. На самом деле они милые дети, просто к вам относятся с предубеждением.
— Никакого следующего раза, больше я сюда не сунусь!
Она отодрала остатки скотча, встала со стула и с наслаждением размяла суставы. От часового сидения и предшествующих ему приключений места переломов разболелись и как будто отекли. Страшно представить, на кого сейчас похожа Тиль, настоящее чудовище, хорошо, что Алистер не видит. Нет, плохо, пусть бы посмотрел, к чему привели его действия! И безразличие, и… Кого она обманывает? Не пошла бы тогда к Безымянному, ничего бы не случилось.
— О,
— Не стоит, правда. Я зря полезла во все это. И чувствую себя нормально, ну почти.
— Я говорила себе тоже самое не меньше нескольких тысяч раз, но до сих пор занимаюсь воспитанием шкодников! Жаль, со своими собственными все вышло не так гладко. Я хочу вам кое-что показать, идемте, это не займет много времени.
Тиль кивнула, выпила таблетку и поплелась вслед за Гленной. Странная все же у Алистера мама, то злится, то наоборот, пытается приободрить. Хорошо, что лекций хотя бы не читает.
38
Они быстро покинули приют и направились в центр города, к тому самому перекрестку. Тиль видела прогуливающихся вместе мэра и судью, наводящего порядок на лужайке перед домом доктора Мартена. Будто бы в самом деле ничего подозрительного в городе не происходило. Мустафа обрадованно облаял Тиль, подбежал и ткнулся в не носом.
— О, миссис Маккуин, рад вас видеть! — доктор отложил секатор и подошел к краю изгороди. — И вас, мисс Блумфилд, хотя я надеялся, что ближайшие несколько часов вы воздержитесь от длительных прогулок. Но если что — сразу же вызывайте меня, постоянных пациентов нельзя оставлять на произвол судьбы.
— Спасибо, но я надеюсь избавиться от этой постоянности.
— Мы не далеко, проведаем Айлин и вернемся.
Гленна кивнула доктору и направилась дальше, на тот самый перекресток. Жители Аморрику здоровались с ними, неизменно одаряя маму Алистера улыбками. Да, Тильде здесь никогда так не радовались. И, наверное, никогда не обрадуются. Несмотря на все сказанное матери Алистера, Тиль понимала, что после завершения истории в куклой нужно будет покинуть Аморрику. Слишком много всего здесь произошло. И вряд ли кто-то попросит ее остаться. Алистер так точно, наверное, даже вечеринку закатит в честь уезда Тиль.
— Сын много о вас рассказывал, — Гленна впервые заговорила с Тиль после выхода из приюта.
— Представляю.
— О нет, вряд ли. Это были самые длинные сеансы связи, которые он выдерживал. И хотя он сказал не так много хорошего в ваш адрес, — нет, не подумайте, плохого тоже не было, — но я почувствовала, не знаю даже, как сказать… Почувствовала, что он снова живет. Не пытается расплатиться по старым грехам, часто выдуманным им же, посвящая всего себя другим, а именно живет. Злится, негодует, беспокоится, но вместе с тем радуется, интересуется чем-то, немного, но думает о себе. И это прекрасно, спасибо вам! И извините за то, что набросилась, нервы уже не выдерживают. Мало нам происходящего с Айлин, теперь это… Простите еще раз.
Она повернулась к Тиль и обняла ее. Легко, будто боялась поранить, но с теплотой. Не бездушные дежурные объятия знакомых по клубной тусовке, а именно искреннее выражение симпатии. Пожалуй, так ее обнимал только Алистер. Отец или мама считали слишком взрослой для подобных вещей, Вера стискивала так, что хрустели ребра, после еще целовала три раза.
— Не стоит, — она тоже обняла Гленну и с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься. — Я действительно натворила много глупостей и не знаю, как их исправить.
— Пока вы живы, пока вы можете двигаться, можно исправить если не все, то многое. Поверьте.
— Спасибо.
Гленна отстранилась, вынула из сумки упаковку платков, протянула один Тиль и только потом вытерла текущие слезы.
— Идемте, покажу вам Айлин. Не хотела этого делать, но… впрочем, сейчас увидите. Надеюсь, это поможет вам удержаться от глупостей.
Тиль кивнула и с опаской пошла за женщиной. Получается, Айлин — сестра Алистера? Та самая, которая очень похожа на нее саму? Но разве она здесь, на Аморрику?
Они прошли по той самой дороге вдоль звенящих стеклянными и металлическими бусинами тотемов, зловещего густого леса, нависавшего над дорогой, и попали на небольшую, аккуратно подстриженную лужайку перед большим двухэтажным зданием. Тогда, ночью, здесь ничего похожего не было, только заросшее высокой травой поле и костер, рядом с которым и сидел Безымянный.
На лужайке бродили пациенты. На вид — совершенно разные люди, но взгляд — тяжелый, отсутствующий, у всех был одинаков. Тиль уже видела таких людей, тогда утром, но те шли работать на поле, а эти мирно выгребали нападавшую листву с газона под присмотром санитаров. Дюжие и все какие-то одинаковые, мужчины здорово напоминали тех самых демонов, прислуживающих жрицам Безымянного. Что же здесь происходит?
Тиль повернулась к Гленне, но мама Алистера покачала головой и повела ее дальше, внутрь здания. На пороге с ними встретилась темнокожая медсестра, вежливо поздоровалась и поинтересовалась самочувствием Тиль, а затем и предложила заглянуть к доктору Смиту, чтобы проверить эффективность курса лечения. Что за глупости? Она никогда не бывала в этой больницы и не лечилась ни у кого, кроме доктора Мартена. Гленна же вежливо поблагодарила и объяснила, что они пришли навестить Айлин.
Сестра Алистера нашлась в одном из больших залов, где пациенты вязали под контролем санитаров и медсестер. Худенькая светловолосая девушка, уже знакомая Тиль по визитам в царство Безымянного, тихо сидела в самом углу и совершенно автоматически вязала большие квадраты из белых ниток. Из похожих частей были сделаны покрывала в доме Алистера, те самые, на которых так и хочется взгромоздиться с грязными ногами.
— Айлин живет в своем мире уже больше трех лет, — Гленна села рядом и погладила девушку по руке. Тиль же неуверенно примостилась на другом стуле и с опаской огляделась по сторонам. — Вы слышали о ОКД?
Тиль через силу кивнула. ОКД входил в список запрещенных к употреблению и распространению наркотиков. На первых порах он всего-навсего усиливал работоспособность и дарил повышенную чувствительность во время секса, после каждого нового приема эта чувствительность все возрастала, пока не пересекала критическую черту, после которой мозг погружался в особое, замкнутое на удовольствии состояние. Такие наркоманы превращались в натуральные овощи, если верить официальным источникам, конечно. Тиль пробовала ОКД всего один раз и то, чисто случайно. Она, конечно, слегка безголовая, но не настолько.