Кукла Яся

Джолос Анна

Ян, именно так зовут этого мрачного парня, кажется, только сейчас замечает моё присутствие.

Поворачивается. Ещё сильнее хмурит густые брови. Забирает бумажный стаканчик с кофе из моих ладоней и садится на раскладной стул.

— Где ты научился так рисовать? Это же… невероятно круто. Настоящее искусство!

Он пренебрежительно фыркает.

— У тебя плохой вкус. Ты ни черта не смыслишь в искусстве.

— Может и не смыслю, — равнодушно пожимаю плечом, — но ты — точно талантище.

—

По-твоему, талант в посредственности? — кивает на выполненную им аэрографию.

То есть я не ошиблась. Ему действительно не нравится результат.

— По-моему, ты это… конкретно себя недооцениваешь.

— Ты хотела сказать, что я реалист? Определённо… — лёгкий кивок головы.

— Опять на ночь останешься? — окидываю любопытным взглядом помещение, в котором он работает, и запах краски всё активнее пробивается в ноздри.

— Компанию, что ли, составить хочешь? — ухмыльнувшись, выдаёт провокационно и вытягивает вперёд ноги.

— Не, спасибо за предложение, но сегодня я устала как лошадь. Болит? — спрашиваю, глядя на то, как он морщится, откинув голову назад.

Не дождавшись ответа, шагаю к нему, становлюсь сзади и начинаю массировать пальцами шею и спину, нажимая на нужные точки.

— Полегче?

Чувствую, что парень, сперва явно напрягшийся, сейчас постепенно расслабляется.

— Да.

— Я, кстати, Яся.

Мы много раз видели друг друга, но пообщаться и познакомиться как-то не удавалось.

— Симпатичные кудряхи.

Не могу смолчать. Шевелюра у художника классная. Знаете, как из рекламы шампуня.

— Массаж. Комплименты… Есть желание переспать со мной? — задвигает устало.

— Мечтай, — моя очередь фыркать. — Приёмный отец работал массажистом. С детства знаю некоторые полезные фишки. Вот и решила немного облегчить твои страдания.

— Что забыла здесь, на грёбаной мойке, Яся? — вроде и вопрос задаёт, но голос звучит абсолютно ровно.

— А ты? — рикошетом отбиваю.

Поворачиваясь, выгибает бровь.

— Чё? Дорогие часы. Золотая цепь, размером с собачий ошейник. Брендовый шмот, — поясняю я. — Подозрительно, согласись?

— Для того чтобы всё время оставаться козырным тузом, нужно время от времени менять масть, — отвечает он, выдержав паузу.

— Хм…

Что бы это значило? Говорит загадками.

— А мне просто нужна работа и деньги, — выдаю как есть.

— С твоей внешностью можно было найти место поприятнее, — возвращается в исходную позицию, и я продолжаю разминать ему шею.

— Меня всё устраивает.

— Это и настораживает, — произносит Ян задумчиво в тот момент, когда открывается дверь бокса.

— Долго я, блять, ждать тебя должен? —

доносится до нас в край рассерженный голос Дымницкого.

— Чё? — растерянно на него смотрю, пытаясь сообразить, о чём речь.

— Чё-чё, — передразнивает меня он. — С телефоном твоим что? Невозможно дозвониться! — выговаривает с претензией.

Блин. Я вышла к Яну ненадолго, но, заболтавшись с ним, совсем забыла о том, что меня должны забрать ребята.

— Не знаю. Он там, в подсобке лежит, — объясняюсь, пока его высокая фигура направляется к нам.

— Сама в подсобке ляжешь, если через три минуты не посадишь свою задницу в тачку, — предупреждает он, задержав взгляд на моих пальцах, всё ещё на автомате выполняющих ритмичные движения на коже Кучерявого.

— Ясно, я буду там через две!

Мне дважды повторять не надо. Топаю к выходу и уже собираюсь послушно ретироваться из покрасочного цеха восвояси, но внезапно замираю у двери, когда до меня долетают слова, адресованные Яну.

— Проверь, всё ли при тебе. Она могла стащить что-нибудь ценное.

В груди опять что-то надламывается.

Закусываю губу до боли.

Стискиваю металлическую ручку до побелевших костяшек и, отсчитав про себя несколько секунд, толкаю дверь.

Вот ведь козлина!

Никак мне своё долбаное портмоне простить не может! Норовит уколоть при каждом удобном случае.

Быстро переобуваюсь в кроссовки, хватаю неизменный рюкзак и мёртвый телефон, севший в ноль.

Достал! Как достал!

Уходя, вырубаю свет в боксе. Выхожу на улицу.

Мож самой до хаты добраться? Долго, холодно, метро далеко. Разберусь? Пошёл он в жопу!

Гоняя в голове этот варик, натыкаюсь глазами на его тачку. И как переклинивает резко. Решение потрещать, наконец, наедине кажется единственно правильным и необходимым.

Ну потому что сколько можно гнобить меня за ту кражу? Уже извинялась не раз и давно за содеянное… как это… раскаялась. Во!

Моргаю.

Поднимаю взгляд наверх.

Мелкие снежинки, кружась, опускаются на щёки и спинку носа.

— Ты опоздала на тридцать пять секунд, — скрипит рядом этот душнила.

Я даже и не заметила, как подошёл.

— Переживёшь, — чеканю сухо и забираюсь в салон.

— Между прочим, я звонил тебе пять раз, — продолжает выказывать своё недовольство уже в машине.

— Телефон разрядился.

— Ты не в состоянии следить за грёбаными процентами?

— А можно не устраивать из этого целую проблему вселенского масштаба? — закатываю глаза, устраиваясь на сиденье поудобнее.