Кукловоды павшей империи
Шрифт:
— Смотрите, — он указал на три торчащих из земли сталактита. Рядом с ними, сорвавшись с потолка, лежал сталагмит, своим обломленным концом словно указывая вперёд, где стены пещеры в очередной раз сходились в узкий коридор. «Придётся снова делить войско на колонны», — мелькнуло в голове.
— Ориентир, тот самый, — догадался Тиден, вспомнив инструкции Кадиуса.
— За этим коридором — поверхность, — озвучил Гилберт и так понятный всем факт, после чего скомандовал:
— Оставим войско здесь. Сначала выйдем сами и проверим, что снаружи. Данные
— Может, возьмём с собой хотя бы десяток этродов? — предложил Тиден.
— Они только зря привлекут внимание. Мы идём на разведку, а не на бой. Кара, маски готовы?
— Да. Вытащила, пока ты спал.
Девушка передала ему знакомое дыхательное устройство. У неё самой, как и у Фонтера, на поясе висело такое же.
— Надеваем, — скомандовал Гилберт, застёгивая ремешки на затылке.
Больше ничего не говоря, он перемахнул через поручень, сошёл по голове харакая и спрыгнул а землю. Напарники спрыгнули следом.
Тоннель уходил вверх и всё сильнее сужался, и в какой-то момент Гилберт забеспокоился, пролезут ли в этот проход гружёные харакаи. Мешки и ящики ещё можно было вытащить руками этродов, но в последнем панцире ехал бесценный источник энергии, и офицер не видел иной возможности поднять его наверх, кроме как на спине харакая.
Дробить глыбу на части не допускалось — именно цельная структура позволяла синему монолиту не только удерживать в себе огромные объёмы энергии, но и со временем восполнять её запас. Нарушить целостность формы — значит лишить себя энергии, без которой браслеты станут бесполезными безделушками, а войско этродов — теми самыми манекенами, с коими их так часто любили сравнивать.
Тоннель снова свернул, и мысли о монолите мгновенно вылетели из головы — в глаза Гилберту ударил яркий свет. Ударил столь сильно, словно это был не дневной солнечный свет, а волшебный прожектор, загодя поставленный в конце коридора и приведённый в готовность.
Яркое свечение било в лицо, офицер щурился и прикрывался руками, но это не спасало. Неужели арсафирцы всё-таки прознали об их прибытии и уже дожидались кукловодов, дабы перестрелять их прямо в этом тоннеле, словно мишени в тире?
— Ночное зрение! Выключи его! — донёсся сбоку крик Кары. Гилберт поспешил выполнить команду, и невидимый прожектор тут же угас. Свет всё ещё виднелся в конце коридора, но уже не выжигал глаза, как раньше.
Проморгавшись, Гилберт мысленно отругал себя, что попался на столь дурацкую ловушку, да ещё и оставленную не врагами, а самой природой. Следовало приказать хотя бы одному члену группы выключить руны, чтобы вовремя заметить перемены в освещении.
Группа продолжила движение наверх, и лившийся снаружи свет, пусть и более не усиленный руной ночного зрения, снова заставил щурить глаза, привыкшие ко мраку подземелий.
Прильнув к стенам и прикрывая глаза руками, офицеры осторожно подобрались в выходу из пещеры.
Над головой, впервые после последнего визита на смотровую площадку Самет'Хорана, раскинулось бескрайнее небо. Кукловоды оказались в скалистой местности, прямо перед ними в тройной человеческий рост выросла ещё одна скала, закрывая обзор.
— Эй, маски! — тревожно проговорил Тиден. — Они не работают!
Кейсариновые наплавки на закрывающих лица устройствах и правда не издавали ни малейшего свечения, словно и не думали включаться. Замечено это было только сейчас, и неизвестно, сколько отравы уже успело осесть в лёгких офицеров.
Гилберт поспешил успокоить напарников:
— Всё в порядке, мы проверяли каждую маску. Не может быть, чтобы они вдруг все разом взяли и сломались.
— Тогда что? — спросил Фонтер, чуть успокоившись. За две недели знакомства он привык доверять командиру — до сих пор тот ни разу не ошибся в своих суждениях.
— Если руны не работают, значит, им попросту нечего очищать.
С этими словами Гилберт первым расстегнул ремешки, стянул маску с лица и, чуть помедлив, глубоко вдохнул.
— Не знаю, как должен пахнуть чистый поверхностный воздух, но на отраву это совсем не похоже. Снимайте, всё равно они не работают, — добавил он, видя нерешительность напарников.
Повесив маски на пояс и убедившись, что здесь и правда можно дышать без опаски, офицеры неспешно двинулись вперёд, осматриваясь по сторонам и вслушиваясь в каждый звук, будь то завывание ветра над головой или стук камешков под ногами. Скальный лабиринт быстро закончился, и за очередным поворотом их взорам наконец предстала картина поверхности.
Перед тремя кукловодами, простираясь на многие мили в обе стороны, раскинулся широкий луг, а за ним, вдалеке, вырастала стена густых деревьев. И цвет у всего этого был не черный, серый или белый, и даже не синий, а куда более редкий, встречаемый лишь в драгоценных камнях на пальцах и шеях зажиточных граждан Теората.
Столь неописуемое зрелище на короткие мгновения прорвало пелену, застилавшую разум клеймённых кукловодов. Последний раз в своей жизни испытав живые эмоции, Кара медленно шагнула вперёд и, словно ребёнок, впервые сказавший «мама», выдавила из себя три коротких слова:
— Какое… всё… зелёное…
***
Сумрак просторного зала слегка разгонялся светом кейсариновых ламп и наплавок на углах мебели. Три длинных стола, повёрнутых к дальнему концу зала, пустовали, и только за четвёртым, венчая три стороны шестиугольной столешницы, сидели шесть фигур разного роста и сложения, но в одинаковых чёрных камзолах.
— Прошло ровно две недели, — неспешно, словно каждое слово, произнесённое в этих стенах, само по себе являлось великой ценностью, произнёс один из них.