Кукольник. Куколка. Кукольных дел мастер
Шрифт:
Наместник ослеп?
Отцовская любовь победила здравый рассудок?
Последнего Антоний, как ни старался, не мог допустить даже теоретически. Уж скорее Тит Макций Руф заметил нечто, ускользнувшее от взгляда Антония Деца. Важнейшую деталь, из-за которой, не раздумывая, позволил дочери ввязаться в опасную авантюру. Или все намного проще, и отец банально пошел на поводу у дочери?
Когда надо, Юлия убедит слона забраться в мышиную норку…
Антоний терзался сомнениями: отправить наместнику конфиденциальный рапорт о своих подозрениях, или сохранять
После спец-операции по «роботизации» лидер-антиса вехденов он вдруг понял, что стареет. Хочет покоя. Тихой жизни в домике на берегу моря. Жена возится на кухне. Дети… А что? У него еще вполне могут быть дети. Подать в отставку? И кто-то заменит его рядом с Юлией, готовой забраться в черную дыру, сунуть голову в пасть хищнику…
Своего возможного заместителя Антоний не знал, но уже ненавидел.
Еще не поздно дать задний ход. Полномочий у него достаточно. Развернуть «Герсилию», взять курс на Квинтилис. Юлия, конечно, придет в бешенство. Но дело в другом: рискнет ли он после этого посмотреть ей в глаза? Антоний разрывался между долгом – и чувством гораздо бОльшим, нежели просто долг. Чувством, в котором он не признался бы и самому себе.
– Вызов из пятой каюты, – доложил второй пилот, по совместительству отвечавший за внутреннюю и внешнюю связь. – Спрашивают вас, госпожа.
– Включите открытый канал, – распорядилась Юлия.
В центре рубки сконденсировалась голосфера. За спинами рыжих близнецов возвышался голем – элегантный до отвращения, в безупречно сидящем костюме. На губах Эдама застыла вежливая улыбка. Юлию голем раздражал. Она знала, что это глупо, что перед ней – всего-навсего искусственное существо, раб-синтетик, созданный гематрами, лишенными естественного клейма…
Но расшалившиеся нервы толкали на конфликт.
– Можно нам в рубку?
– Пожалуйста!
– Мы будем себя тихо вести!
– Мы никому не помешаем!
Когда дети того хотели, их лица разом переставали быть восковыми масками, а голоса обретали богатство интонаций. В данном случае – умильно-просительных. Сказывались отцовские гены. Маленькие хитрецы прекрасно знали, как действует на окружающих внезапное проявление чувств у двух ходячих компьютеров. И с беззастенчивостью, под которой лежал точный расчет, этим пользовались.
Юлия все понимала, а устоять не могла. «Неужели во мне пробуждается материнский инстинкт?» Ответа на сей вопрос у нее не было. Поинтересоваться, что ли, у гематриков? Детки проведут соответствующую калькуляцию и ответят с точностью до микрона.
– Зачем вам в рубку?
Она пыталась выглядеть строгой – как и следовало ожидать, без особого успеха. То, что удавалось со всеми остальными, давало сбой на близнецах.
– Там панорама…
– Мы никогда раньше…
– …мы одним глазком!..
– …только в фильмах…
– И в арт-трансе. Мы после завтрака смотрели…
– «Гнев на привязи»!..
– Пожалуйста, Юлия…
Она сама настояла, чтобы дети перестали называть ее «госпожой Руф». «Госпожа» в определенной степени подразумевает наличие «слуги», а там и до раба – рукой подать. Это одни помпилианцы четко, на физиологическом уровне, различают слуг и рабов. Инорасцам такого индикатора не дано. Юлия не хотела, чтобы у гематриков возникли ассоциации с недавним рабством.
«С каких пор ты стала деликатничать, подруга?»
Свободных кресел в рубке хватало. «Герсилия» была намного больше «Нейрама», а с управлением вполне справлялись навигатор и второй пилот. Пять мест у пульта благополучно пустовали.
– Ладно, заходите.
– Спасибо!
Антоний недовольно буркнул что-то насчет «детского сада». Юлия пропустила его реплику мимо ушей. У шефа охраны имелся личный зуб на гематриков. Дотошно проверяя их багаж, доставленный на корабль големом, Антоний обнаружил шикарную коллекцию арт-трансовых капсул, и среди них – «Гнев на привязи», нашумевшую картину Ричарда Монтелье.
В свое время вокруг фильма разразился изрядный скандал. Критики-помпилианцы с негодованием требовали запретить картину еще до премьеры, поскольку та «провоцирует межрасовые конфликты, искажает историческую правду и тенденциозно представляет Помпилианскую империю в негативном свете». Какой-то идиот подал иск в Апелляционный суд Лиги, требуя возместить ему моральный ущерб от просмотра, и с треском проиграл процесс – судьи вынесли решение в пользу Монтелье.
Скандал сделал фильму отличную рекламу. Картина разошлась по Галактике в миллиардах копий. «Гнев на привязи» собрал пять «Ник»: за режиссуру, эмоциоряд, лучшую сцену первого плана (лауреат – Максимилиан Гермет, запечатлевший взгляд из глубин «галллюцинативного комплекса»), ассоциобразность и уровень отождествления.
Надо ли говорить, что находка не привела Антония в восторг? Он прочел гематрикам десятиминутную лекцию о вреде дешевых пропагандистских поделок для неокрепшей детской психики. Близнецы выслушали его с каменными лицами, дружно кивнули – и отправились в каюту смотреть фильм по второму разу.
Ясное дело, Давид с Джессикой желали увидеть поле давней битвы воочию, а не в арт-трансовых грезах. Детям интересно. Они познают окружающий мир, сравнивают впечатления. Это же так естественно! А Антоний все ворчит и ворчит…
Панорама на обзорниках и впрямь смотрелась величественно. Выстроившись походными кольцами, эскадры входили в систему. Галеры маневрировали с четкостью деталей гигантского механизма, вторгшегося во владения Хозяев Огня. Прямо по курсу, разгораясь, будто от ярости, полыхал косматый шар Йездана. Скромница-Даста опасливо пряталась за спиной могучего супруга, медля явить себя взглядам пришельцев.
Позади эскадр космос расцветал тюльпанами из кипящей смолы, хорошо различимыми даже на фоне аспидной черноты пространства. Места выхода кораблей из РПТ-маневра. При виде прорех на теле Мироздания, ведущих в небытие, Юлии вспомнилась птица Шам-Марг, рубка «Нейрама»…