Кукушата Мидвича
Шрифт:
— Пару минут — и я буду в форме. Мне нужно вернуться к ним.
— Там обойдутся без тебя. Ты сделала все, что от тебя требовалось, и на высшем уровне.
Она улыбнулась.
— Я знаю, что сейчас чувствуют эти женщины. Это так невероятно, Гордон. Надо дать им возможность выговориться. Пусть свыкнутся с тем, о чем только что услышали. Поверь мне, это непросто. Им всем нужна поддержка, — улыбка Анджелы стала шире, — и мне, впрочем, тоже.
Она отвела волосы с лица.
— Ты знаешь, Гордон, а ведь я им лгала.
— В чем.
— В том, что я рада и счастлива. Два дня назад это было так. Мне даже снился наш будущий ребенок — твой и мой. А теперь я боюсь. Очень боюсь. Гордон.
Зеллаби нежно обнял ее. Она со вздохом положила голову на его плечо.
— Любимая, — сказал он, лаская ее волосы, — все образуется. Мы присмотрим за тобой.
— Но ты подумай — что-то внутри меня растет, оживает, а я ниче-го-шень-ки о нем не знаю! Я начинаю чувствовать себя животным.
Он коротким поцелуем коснулся ее щеки, продолжая гладить волосы.
— Тебе не следует так волноваться. Я вот готов спорить: когда он, или она, появится на свет, хватит одного взгляда, чтобы воскликнуть: «Поглядите-ка на этот нос! Да это же вылитый Зеллаби!» А если нет, мы вместе постараемся справиться с участью, выпавшей на нашу долю. Ты никогда не должна чествовать себя одинокой. Я с тобой. Уиллерс тоже. Мы здесь, чтобы помогать тебе всегда.
Она повернула голову и поцеловала его.
— Спасибо, дорогой. Прости, я должна идти. Зеллаби некоторое время смотрел ей вслед, затем придвинул кресло поближе к незапертой двери, достал сигарету и весь обратился в слух, пытаясь определить по женскому разговору настроение деревни.
10. Решение принято
Для комитета, взвалившего на свои плечи тяжесть принятия решений, главной задачей января было ослабить потрясение и сформулировать определенное отношение к происшедшему. Минувшее собрание можно было считать успешным. Атмосфера ощутимо разрядилась и женщины, выведенные из угнетенного состояния духа, единогласно поддержали предложение о всеобщей солидарности.
Как и ожидали организаторы, несколько человек, не склонных к коллективизму, держались особняком, но и они, так же как остальные, не имели ни малейшего желания допускать в «вою личную жизнь посторонних.
А те немногие, кто был непрочь устроить шумиху, натолкнулись на жесткий бойкот всего Мидвича.
Когда смущение уступило место уверенности, что дело находится в надежных руках, когда установилось равноправие между незамужними девушками и чопорными семейными матронами, когда барометр нравственного самочувствия указал на «солнечно», вновь утвержденный комитет удостоверился в том, что в наведении порядка достигнут немалый успех.
Состав комитета — доктор Уиллерс с семьей Либоди и м-р Зеллаби, в скором времени пополнил мистер Артур Кримм, избранный, дабы защитить интересы возмущенных исследователей с Фермы, вдруг обнаруживших, что
Когда комитет спустя пять дней собрался в полном составе, его члены первым делом констатировали — завоеванное надо сберечь.
Общественное отношение к происходящему, сформированное достаточно удачно, если его постоянно не поддерживать, может измениться к худшему.
— Надо организовать что-то вроде общества по спасению при стихийных бедствиях. Не акцентируя, естественно, внимания на том, что ситуация впрямь соизмерима с бедствием.
Предложение вызвало всеобщее одобрение, лишь миссис Либоди засомневалась.
— Но, — сказала она, — мы должны быть честны перед собой.
Присутствующие посмотрели на нее с легким недоумением.
— Думаю, никто не станет спорить, — продолжала она, — что происшедшее на самом деле с полным основанием можно отнести к разряду бедствий. А без причины ничего не случается. Наверняка причины есть и в нашем случае. Призываю выявить их, и побыстрее.
Анджела насупила брови.
— Что-то я вас никак не пойму.
— Я хочу сказать, что любое кризисное положение имеет подоплеку. Вспомните хотя бы бедствия Египта или Содома…
Последовала напряженная пауза. Зеллаби почувствовал необходимость как-то разрядить обстановку.
— Не обессудьте, но бедствия древнего Египта я считаю не более чем скверным примером небесного запугивания. Подобная техника неплохо изучена и имя ей — политика силы. Что касается Содома… — тут он был остановлен предостерегающим взглядом жены.
— Э-э-э, — протянул викарий, намереваясь внести свою лепту в разрешение сложной ситуации, но не зная толком, как это сделать.
Анджела своевременно пришла ему на помощь.
— Вряд ли ваше беспокойство обоснованно, миссис Либоди. Классической формой господнего наказания является бесплодие, это верно. Но в истории не найти примера, где возмездие обрело форму плодородия. И что за странная идея — наказать женщину ребенком?
— А это, милочка, зависит от того, каким будет плод. На этот раз пауза продолжалась дольше. Все взгляды были прикованы к миссис Либоди. Доктор Уиллерс попытался поймать взгляд сестры Даниэла, потом вновь повернулся к Доре Либоди. Та не показывала вида, что всеобщее внимание ей неприятно. Она обвела всех виноватым взглядом.
— Извините, мне не хотелось вас расстраивать, — сказала она.
— Миссис Либоди, — начал доктор. Она протестующе воздела руку.
— Вы очень добры и хотите пощадить мои чувства. Но пришло время сознаться: я грешница. Появись мой ребенок на свет двенадцать лет назад — все было бы прекрасно. Теперь же мне предстоит искупить грех, вынашивая дитя, зачатое невесть от кого. Приговора судьбы не избежать. Мне только очень жаль, что из-за этого страдаете все вы.
Викарий, красный как рак и до крайности обеспокоенный, вмешался, не дав ей закончить: