Кукушка на суку. Акт четвёртый
Шрифт:
С таким богатым уловом ноги сами собой несут рыбака домой. Но сказать, что мои ноги «несли» можно только с большой натяжкой. Сначала я попытался взвалить добычу на плечо. Куда там! Осётр был слишком тяжёлым и скользким. Затем тащил его за жабры по песку и тоже быстро выбился из сил. В конце концов я понял, что только привычная для рыбы среда обитания способна мне помочь. Для этого пришлось копьём сделать дырку в хвосте рыбы, затем просунуть через неё шнурок кроссовки и завязать. Взявшись за этот верёвочный узел, я
Виола, пока мужчина ходил за добычей, занималась привычным для современной женщины делом. Она загорала. Загорала абсолютно голой, лёжа животом на горячем песке. Девушка явно не ожидала, что сегодня я вернусь так рано. Тем не менее, она не попыталась прикрыться или накинуть хоть что-то. Совсем оборзела!
– Я вернулся.
Ви не пошевелилась.
– Ты не слышишь? Я вернулся.
Она вскочила и стала прыгать передо мной:
– Ура, ура! Добытчик вернулся! Ты этого хочешь? Такой реакции? – это такой женский приёмчик, чтобы поиграть на нервах. Но, увидев осетра, она сразу осеклась: – Ух, ты! Это кто?
– Осётр.
– У-у-у! Здорово.
– Здорово-то здорово. Но тебе не мешало бы одеться.
Она присела возле рыбы, осторожно трогая её пальчиком:
– И что ты будешь из него делать?
– Оденься сначала, затем скажу.
– Зачем мне одеваться? Никого же нет?
– А я не человек? Не мужчина?
– Вот чего не знаю – того не знаю. Мне кажется ты амёба, туфелька, инфузория бесполая.
– Только не надо меня оскорблять. Я этого не заслужил.
– А чего ты хотел? Чтобы я в рот тебе заглядывала, ловя каждое слово? Я согласна так делать, если ты докажешь, что ты мужик.
– Чего тут доказывать? Смотри какую добычу в дом принёс.
– В таком случае жри её сам. Ведёшь себя, как баба. Ой, какая баба? Как мужик в юбке. Ты вообще никто. Пустое место.
Она снова развалилась на песке. Я плюнул на её бесстыжий вид и стал готовить рыбу. Осётр оказался самцом. Жаль, была надежда, что в животе у рыбы икра, а не молоки. Голова и хвост пошли на уху, остальная часть рыбного деликатеса отправилась жариться на углях. Вскоре обалденный аромат пропитал всю округу. Ви непрерывно бросала на меня косые голодные взгляды.
Когда осетрина прожарилась, я стал её есть, демонстративно причмокивая и облизывая жирные пальцы:
– Ой, какая вкусняшка. Даже в лучших ресторанах не подают ничего подобного.
Она не выдержала и постаралась испортить мне аппетит своей словесной язвой:
– Ты был в лучших ресторанах?
– Представь себе.
– В Макдональдсе или в KFS? И какой из них тебе больше нравится?
– А! Ничего у тебя не выйдет. Я сытый, потому и добрый. Меня ничем не прошибёшь. А фаст-фуд я не люблю. Поэтому не хожу в твои любимые забегаловки.
– Ну, скажи, скажи куда ты ходишь? Могу представить, что это. А поняла – чебуречная. Или как там у вас в Питере: французская кухня от Шамшира – шаурма.
– Не знаю о чём ты, но осетрина просто объедение.
– У-у-у, – рыкнула она. – Вот ведь, скотина. Ладно, дай кусочек.
– Сначала оденься. Или в твоих ресторанах все голыми ходят? А, понял: твой рестик для голодранцев. Для голожопиков, – я засмеялся, пытаясь зацепить этим девушку. – И называется твой любимый ресторан: «Bare ass» – «Голая задница». Или даже так: «Бар Ass» – «Бар Задница».
– Сейчас получишь.
– Хорошо-хорошо, не буду больше издеваться. Но только в том случае, если ты оденешься.
Она встала и стала демонстративно надевать трусики, грациозно прогибая спинку и вытягивая ножки:
– Так достаточно?
– Нет.
– Сейчас во всём мире на пляжах девушки топлес ходят. Мы же на пляже.
– Но во всём мире топлес в рестораны не пускают. А ты сейчас в ресторане.
– Вот, нудила. Достал святошу из себя строить.
Тем не менее, она оделась.
– Держи, – я протянул Виоле большой кусок.
Осетрину можно употреблять без перца и без соли. В любом случае язык проглотишь. Мы налопались практически до икоты. Жиром были измазаны руки, лицо и одежда.
– Вот чего ты добился? Теперь вся одежда в жире. А так бы искупалась и всё. Теперь эти пятна уже не отстирать.
– Твой гламурный наряд нет никакого смысла отстирывать. Ему давно пора в топку.
– Ой! А твоим этим жутким штанам и рванной-прерванной ветровке, где место? О, правильно! А давай всё сожжём и будем жить, как обыкновенные дикари.
Дельные предложения из неё так и прут.
– Даже дикари набедренные повязки носили.
– Ладно, уговорил. И мы будем. Из травы и лопуха сделаем.
Она облизнула пальцы и снова скинула верхнюю одежду, а затем вихляя бёдрами стряхнула трусики:
– Давай! Теперь твой черёд.
– Я и не собирался.
Она подошла вплотную:
– Вот ведь врешь. Врёшь! Хочешь ведь меня. Я по взгляду вижу.
– Сколько раз говорить: я не люблю тебя. Не люблю. Зачем ты опять начинаешь?
Неожиданно она ухватилась за моё причинное место:
– Ого! Правду говорили, что ты герой-любовник. Такой большой!
Я схватил за ладонь девушки и вынужден был приложить силу, чтобы оторвать её от моего… э-э-э, паха.
– Вот ведь какой. Сильный. Учти, врачи говорят: терпеть вредно. Это плохо сказывается на здоровье мужчин.
– Я и не терплю. Меня это не беспокоит.
Почувствовав, что я только обороняюсь, она вновь попробовала перейти в атаку:
– Тебя не мучают эротические сны?