Кулак Аллаха
Шрифт:
Каждому дню войны посвящался особый раздел приказа, а каждый раздел представлял собой невероятно детальный документ, насчитывающий более ста машинописных страниц. На подготовку воздушной войны отводилось три дня.
В первый день предполагалось определить процентную долю иракских целей, которые могут быть поражены в течение суток, и типы самолетов, пригодных для нанесения соответствующих бомбовых и ракетных ударов.
Во второй день эти процентные доли иракских целей должны быть преобразованы в конкретные цифры и объекты с точным указанием их расположения. Третий день предназначался для распределения
Только после этого каждому авиакрылу, каждой эскадрилье будет дано конкретное боевое задание на следующий день. Затем начиналась работа для летчиков: найти свою цель, разработать маршрут полета до нее, определить место и время дозаправки в воздухе, спланировать направление удара, подобрать резервные цели в случае невозможности поражения основных и разработать маршрут возвращения на базу.
Командир эскадрильи выберет экипажи – многим эскадрильям в течение одного дня придется поработать с несколькими целями, – назначит ведущих и ведомых.
Офицеры, отвечающие за вооружение (одним из них был Дон Уолкер), подберут необходимое оружие: обычные неуправляемые бомбы, бомбы с лазерным наведением на цель и тому подобное.
Еще в миле по шоссе, которое вело к старому аэродрому, находилось третье здание. Министерство обороны Саудовской Аравии занимало целый квартал: пять соединенных друг с другом семиэтажных зданий из белого бетона, до четвертого этажа которых поднимались колонны с каннелюрами.
Именно на четвертом этаже генералу Норману Шварцкопфу были выделены роскошные аппартаменты, в которых он, впрочем, почти не появлялся. Чтобы быть ближе к своему командному пункту, генерал часто спал в небольшой комнате в полуподвале.
Комплекс министерства длиной четыреста метров и высотой сто футов мог показаться чрезмерно роскошным, но в ходе войны в Персидском заливе, когда Саудовской Аравии неожиданно пришлось принимать несметные полчища иностранных военных, это гигантское здание пришлось как нельзя более кстати.
Под комплексом, во всю его длину, размещались два подземных этажа, из четырехсот метров которых шестьдесят были отданы командованию вооруженных сил коалиции.
Именно в этом подвале всю войну совещались генералы, а штабные офицеры на гигантской карте отмечали, что сделано, что упущено, где были выявлены неизвестные ранее объекты, что изменилось, какова реакция иракских войск и их дислокация.
В тот солнечный, жаркий январский день командир эскадрильи британских ВВС стоял перед висевшей на стене картой, на которой были отмечены семьсот целей на территории Ирака; из них двести сорок подлежали уничтожению в первую очередь. Британский офицер заметил: «Что ж, все готово».
Увы, это было не так. Военные стратеги не знали, что простая человеческая изобретательность с помощью маскировки и камуфляжа обманула все их спутники и сложнейшие приборы.
Как в Кувейте, так и в самом Ираке с помощью радиолокаторов, реагирующих на металл, союзники обнаружили сотни мест, где сосредоточились замаскированные иракские танки. Во многих случаях эти «танки» были изготовлены из фанеры, картона и
На десятках старых грузовиков, с которых были сняты кузовы, иракцы установили подобие рельсов для запуска ракет типа «скад». Через несколько дней союзники будут старательно уничтожать эти «ракетные установки».
Еще более серьезные последствия мог иметь тот факт, что союзники так и не узнали о примерно семидесяти важных объектах, связанных с производством оружия массового поражения, потому что эти объекты были спрятаны глубоко под землей или искусно замаскированы под вполне невинные мирные предприятия.
Позже военные стратеги будут удивляться, как иракцам удается с такой непостижимой скоростью восстанавливать целые дивизии, а еще позже инспекторы ООН будут открывать один неизвестный завод или склад за другим и убеждаться, что в подземельях скрыто еще немало тайных военных предприятий.
Но в тот жаркий январь 1991 года никто об этом не догадывался.
Молодые летчики, готовившиеся к боевым вылетам на бесчисленных аэродромах от Тамука на западе до Бахрейна на востоке и до сверхсекретной базы Хамис Мушаит на юге, знали одно: через сорок часов для них начнется война, с которой кому-то из них не суждено вернуться.
В последний день перед тем, как начнутся предполетные инструктажи, большинство летчиков писали домой. Одни, не зная, что сказать, покусывали авторучки, других не покидали мысли о женах и детях; привыкшие иметь дело с тоннами смертоносного металла, они никак не могли выразить свои переживания словами, и на глаза у них наворачивались слезы. Третьи хотели в письме сказать то, что раньше лишь шептали любимым, а отцы наказывали сыновьям – если случится худшее, заботиться о матерях.
В Эль-Харце командир авиакрыла коротко сообщил новость личному составу 336-й эскадрильи, собравшемуся в палатке для инструктажа. Вместе со всеми о теперь уже неизбежной войне узнал и капитан Дон Уолкер. Еще не было и девяти часов утра, но горячее солнце пустыни уже раскалило воздух и песок.
Летчики расходились молча, каждый думал о своем. Впрочем, все пришли примерно к одному выводу: значит, последняя попытка предотвратить войну провалилась, значит, политики и дипломаты, которые, стараясь избежать войны, мотались с конференции на конференцию, делали официальные заявления и вставали в позу, требовали, просили, угрожали и умоляли, потерпели фиаско. Все было напрасно.
По крайней мере, так думали все молодые летчики, которым только что стало известно, что разговоры кончились. Они не знали и не понимали, что их судьба была решена еще несколько месяцев назад.
Уолкер видел, как командир эскадрильи Стив Тернер ушел в свою палатку, чтобы написать, возможно, последнее письмо Бетти-Джейн, которая жила в Гоулдзборо, что в штате Северная Каролина. Рэнди Робертс перекинулся парой слов с Бумером Хенри, потом они разошлись.
Дон Уолкер поднял голову и посмотрел на бледно-голубой небосклон. Еще мальчишкой в Талсе он мечтал стать хозяином неба, и вот теперь в том же небе он может погибнуть, не дожив и до тридцати лет. Дон направился в пустыню. Как и другим, в эти минуты ему хотелось побыть одному.