Кулак Бога войны
Шрифт:
– Я люблю тебя, сынок, – мрачно сказал Леонид, но с оттенками грусти в голосе. – Но твоя неумолимая жажда личной силы…. Она не позволит тебе править мудро. Поверь, я знаю, о чем говорю. Пока ты не приручишь свою алчность, тебе нельзя управлять компанией. Ты погубишь ее, и погубишь людей, которые в ней работают. А этого делать нельзя. Я обещал им будущее.
– Каким образом связана моя жажда силы и управление компанией? Это разные вещи!
– Создавая компанию, я не жаждал силы, сын, – значительно проговорил Леонид, опустив глаза. – Я жаждал помочь людям, жаждал обеспечить будущее тебе и твоему брату, я жаждал помогать другим, но не действовал ради
– Антон, – Евгений театрально раскинул руки. – Антон, Антон, Антон! Все Антону! Всё Антону! Любовь и внимание Антону! Корпорацию и власть Антону! А как же я, отец? Неужели ты меня настолько ненавидишь, что не хочешь дать мне то, что я по праву заслуживаю?
– Эгоизм в каждом твоем слове и движении, сын. О чем еще может идти речь? Ты отказываешься меняться. Если бы ты не был эгоистом, то порадовался бы за брата, любил бы его так же, как люблю я, и вот тогда, возможно, я бы рассмотрел твою кандидатуру, но пока…. Пока ты не готов. Я всего лишь хочу тебя….
– Перевоспитать? – перебил Евгений. – Ты хочешь меня перевоспитать? А я не нуждаюсь в перевоспитании! – Евгений сорвался на крик. – Я такой, какой есть, и считаю, что в любом случае заслужил любви и наследства, нравлюсь я тебе, или нет!
– Ты так ничего и не понял, – с досадой Леонид прикрыл глаза, покачал головой, а затем поднял пиджак с пола, отряхнув его от пыли. – Корпорация, пока что, еще моя. И мне решать, кому ее отдать. Пока это не ты. Прости, Женя.
– Если у тебя есть власть в компании, то у меня есть сила, с помощью которой я эту власть отниму. Раз не хочешь по-хорошему, – Евгений резко встал в боевую стойку, с гневом посмотрев на отца, – будет по-плохому!
– Ты идиот? Тут устройства голографического наблюдения стоят.
– Они видят меня как преступника в кожаном костюме и маске, а звук не пишется, так что ты не выкрутишься, отец.
– Ну, что же…. Попробуй!
– Не надо! Братик! Папа! – вскрикнул Антон, выскочив из укрытия со слезами на глазах. Его детская психика не принимала конфликта между любимым отцом и любимым братом. Он не понимал, почему, но ему было очень больно видеть, как ругались Леонид и Евгений. Ему не была ясна финансовая подоплека, он не видел, что сын пошел на отца ради власти и денег, он лишь видел, что ссорились люди, которых он любил. И так тоскливо, так гадко, так грустно от этого было на душе, что мальчик не вынес этого и захотел прекратить все. – Мы же семья! Мы семья! Мы не должны друг друга бить! Мы не должны драться! – кричал Антон, глотая слезы и всхлипывая. – Братик! Папа! Хватит!
– Прочь, личинка! – Евгений блеснул гневным взглядом в сторону Антона.
– Я же сказал тебе уходить! – Леонид расширенными от недовольства глазами посмотрел на Антона. – Антон! Немедленно уходи!
– Нет! – крикнул Антон детским голоском, стиснув зубы и сжав кулачки. Лицо его было искажено обидой и страхом. – Нет! Прекратите драться!
– Антон!
И тут Евгений подло бросился на Леонида, пока тот был отвлечен на сына. Евгений отбросил Леонида в дверь лифта сокрушительным правым джебом в скулу. Раздался мощный шлепок, дверь лифта со скрипом погнулась, лопатка Леонида сломалась, звучно хрустнув. Пространство перед лифтом затянуло пыльной пеленой. Евгений, затем, перевел взгляд на Антона, и, увидев полные ярости глаза брата, мальчик испугался, онемев.
– Теперь ты, личинка, сдохнешь!
Леонид с криком выпрыгнул из пыльной завесы, нанеся пять ударов руками и ногами. Евгений ловко уклонялся, кулаки и ноги свистели перед его лицом, около ушей, над головой. С криком Леонид бросил Евгению мощный удар кулака в лицо. С грохотом костяшки кулака Леонида врезались в ладонь, выставленную Евгением для защиты. С оглушительным хлопком от конечной точки удара разнесло ударную волну, пол под Леонидом и Евгением попросту треснул, стекла вышибло из окон, стены задрожали, волосы Антона колыхнуло потоком спрессованного воздуха.
– Слабак ты, папаша, – улыбнулся Евгений, закрыв глаза, и засунув свободную руку в карман. – Я говорил тебе о том, что достиг успехов в генной инженерии, но не сказал, что главный ее успех – я. Ты теперь мне не ровня. Надо заканчивать. Ты меня утомил.
Евгений нанес Леониду умелый, резкий, и короткий удар кулаком между грудных мышц, оставив там неглубокую вмятину. Внешне удар казался не сильным, но был он, на самом деле, необычным. Леонид застыл, с расширенными от удивления глазами, постоял секунд десять, а затем крякнул, и рухнул на колени. Дыхание его стало хриплым, медленным, предсмертным.
– Антон…. – прохрипел Леонид, едва удерживаясь в вертикальном положении: его тянуло к полу. – П-пожалуйста…. Не т-трогай его. Не трогай…. Антона….
В отражении глаз Антона, полных слез и ужаса, виднелся падающий на пол силуэт Леонида. Антон с жалобным криком «Папа!» бросился к отцу, упал перед ним на колени и пытался растолкать. Но тяжелое тело отца было бездыханным: он бессмысленным взглядом смотрел в стену, медленно бледнея из-за прекращения кровотока.
– Папа! – слезно кричал Антон, дергая отца за плечо, надеясь, что сумеет жалобными криками зацепить ускользавшую из него жизнь. – Папа! Вставай! Ты не мог проиграть! Нам! – слезы обильно текли по щекам мальчика, его душило ими, к горлу подступил ком, в груди горько-горько щемило, болело маленькое сердечко. – Пап! – разревевшись, мальчик склонился над телом отца и закрыл заплаканное личико руками. – Папа!
Антон не мог поверить, что жизнь отца была безжалостно прервана его собственным братом. Не мог поверить, что больше не услышал бы отца и не увидел бы его, отказывался верить, не хотел, не желал. Для его детской психики смерть сама по себе была неприемлема, он о ней знать не знал до тех пор, пока не прикоснулся к холодеющему телу отца. Стало очень страшно: отец всегда его защищал, оберегал, учил, радовал, а теперь?
Теперь ничего этого не будет? Отец больше не поднимется? Не расскажет историю на ночь? Не поддержит в трудную минуту? Не будет гордиться, наблюдая за успехами сына?
Антону стало гадко, до невыносимого гадко и больно. Он ведь хотел, чтобы отец им гордился, хотел, чтобы уважал, хотел, чтобы жил до самой глубокой старости и был доволен тем, какого сына вырастил. Антон хотел сделать отца счастливее, хотел порадовать своими успехами, прямо как он и просил, но теперь, видя омертвевший взгляд Леонида, Антон горестно осознал, что счастье отца было недостижимым.
– Братик…. – протянул Антон, тяжело всхлипывая и захлебываясь слезами, поднял заплаканные глаза на Евгения. – Братик…. Зачем? Зачем ты….