Шрифт:
— Господи, надымил-то! Дышать нечем. На улице весна, а у него окна все закупорены! Опять здоровье губишь? Все же насквозь прокурено. А почему мебель на старом месте? Я же тебе объяснила, где по фэн-шуй должны стоять кресло, стол и телевизор. Все, мое терпение лопнуло!
Симпатичная, сухонькая и очень подвижная старушка, одетая в голубые джинсы и легкомысленную майку с Микки-Маусом, словно ураган, ворвалась в квартиру Максима Печерникова.
— Ну, вставай, лежебока, с сегодняшнего дня ты начинаешь новую жизнь, — громко скомандовала она и тут же развила кипучую деятельность.
Шумно раздвинула шторы, настежь распахнула окно, погасила бессмысленно горевшую под потолком люстру. Затем включила на полную мощь музыкальный центр, откуда, разрушая остатки ночного забытья и барабанные перепонки, понеслись отчаянные завывания некогда популярной группы Guns N' Roses.
— Это невозможно, — простонал Максим, пытаясь натянуть на голову легкое покрывало и одновременно закрыть ладонями уши. — Хочу спать, я почти не спал сегодня…
— Вижу, — мстительно сощурившись, перебила его старушка. — Бутылка вон почти пустая в изголовье. Вставай, говорю! И настрой мне другую радиостанцию, где нормальная музыка. Лучше — классическая. Тебе надо восстанавливать душевную гармонию.
Позитивно заряженный ураган с лопоухим американским мышом на майке стремительно переместился на кухню. Откуда немедленно донеслись звуки льющейся воды и бряканье посуды, которую мыла и расставляла по местам умелая рука. Затем раздался грохот — это падали в мусорное ведро пустые пивные бутылки. В довершение всей этой звуковой вакханалии послышался низкий гул закипавшего электрического чайника.
«Поспать не удастся, точно, — грустно размышлял Максим, лежа под покрывалом, которое, увы, не могло защитить его от натиска внешнего мира. — Не даст она мне поспать. Сейчас чай начнет заваривать, вспомнит про этот свой «Цветок лотоса», и начнется…»
— Максимушка, а где «Цветок лотоса», который я тебе на той неделе приносила? Такой блестящий пакетик. Ты его что, уже выпил? — раздался из кухни бодрый голос.
— Да, конечно, — каркнул в ответ Максим, которому собственный голос подчинялся еще не вполне.
— Что? Говори громче, я не поняла, — закричала бабулька-ураган.
«Что за манера перекрикиваться через всю квартиру, — раздраженно подумал Максим. — Ведь проще подойти и спросить. Она и с Кристиной своей так общается — сидят в разных комнатах и орут друг другу, даже у меня слышно».
Собравшись с силами, он хрипло завопил:
— Выпил!!!
Смесь трав под названием «Цветок лотоса» имела странный неприятный запах, а по цвету напоминала разбавленную синими чернилами овсяную кашу. Поэтому блестящий пакетик Максим еще два дня назад аккуратно спустил в мусоропровод. Вместе с подробными рекомендациями, как правильно заваривать экзотический целебный напиток.
— Надо же, — снова раздался бодрый голос. — Быстро он у тебя закончился. Понравилось?
— Очень!
— Я тебе потом еще принесу, — донеслось из кухни. — У меня с осени большой запас остался. Ты доволен?
— Безумно! — рявкнул Печерников и злобно лягнул диванную подушку. Он терпеть не мог этого бытового вранья, но обижать гостью не хотелось — к ней Максим относился очень нежно и с большой симпатией.
Старушка, которая командовала сейчас на кухне, была соседкой Максима Печерникова по лестничной площадке. Точнее, если соблюдать хронологию, это он не так давно стал соседом Виолетты Никодимовны Рюминой и ее внучки, легкомысленной, но весьма привлекательной особы по имени Кристина.
То ли от внезапного резкого пробуждения, то ли от всех этих криков, то ли с похмелья, у Максима разболелась голова. К тому же вдруг страшно захотелось пить.
«Видимо, придется вставать, — тоскливо подумал он. — Впереди очередной пустой, бессмысленный день. Лучше бы спать до вечера, а вечером опять напиться».
Еще немного помаявшись, он буквально силком заставил себя подняться. Накинув халат, прошествовал в ванную и через двадцать минут, уже более-менее похожий на человека, появился на кухне. Здесь все было готово к его приходу — стол сервирован, вкусно пахло свежемолотым кофе и чем-то жареным. Максим непроизвольно сглотнул слюну и подумал, что последний раз ел более суток назад.
— Явление героя, — иронически молвила сидящая за столом старушка. — Наконец-то.
Печерникову вдруг показалась, что Микки-Маус на ее майке язвительно ухмыльнулся.
— Виолетта Никодимовна, — пробормотал Максим извиняющимся тоном. — Мне жутко неудобно. Вчера я как-то нехорошо себя чувствовал. И вот…
— Ладно, ладно, — рассмеялась соседка. — Известно, отчего все твои недомогания. Лучше садись, выпьем кофейку. А потом я с тобой хочу серьезно поговорить. То есть совершенно серьезно. Имей в виду, Максимушка, больше ты так жить не станешь. Хватит. Я сделаю все, чтобы ты принял человеческое обличье. А уж если я что решила, так оно и будет.
В маленькую однокомнатную квартирку на Сиреневом бульваре он переехал около полугода назад. Если представить жизнь Максима Печерникова в виде лестницы, ведущей в пропасть, то это, похоже, была предпоследняя ступенька. Отсутствие работы, хроническое безделье, безденежье, депрессия и неумеренное потребление спиртного грозили со временем превратить его в классического алкоголика с перспективой закончить свои дни на какой-нибудь районной помойке.
В неполные тридцать четыре года Максим чувствовал себя никому не нужным, одиноким, всеми брошенным стариком. А ведь еще недавно все было по-другому: интересная работа, дом, семья. И сам Максим — здоровый, целеустремленный, знающий себе цену мужик, твердо и уверенно шагающий по жизни, не боящийся проблем и трудностей.
В милицию Печерников пришел сразу после армии, отслужив два года в десантных войсках. Выбор профессии не был случайным — в тот момент ему хотелось настоящей мужской работы, связанной с риском и опасностями. Несколько лет проработал опером, закончил юридический институт, стал следователем.
«Жизнь — штука жестокая и несправедливая!» — сказал он коллегам в тот день, когда его начальник, нагло усмехаясь, предложил выбор — прислушаться к дружеским рекомендациям старших по должности либо уволиться из органов. Разваливать уголовное дело потому, что в нем были замешаны несколько известных светских тусовщиков, у которых нашлись высокопоставленные покровители, он не пожелал. Совершенное преступление было настолько мерзким, что этих ребят надо было даже не судить, а сразу четвертовать. Чтобы перед смертью помучались так же, как их жертвы.